Цивилизация
«Прямая линия» Владимира Путина с народом (11-я по счету) должна была побить рекорд по длительности и количеству вопросов – и она его побила. Но вряд ли можно считать, что это первое на третьем президентском сроке мероприятие в формате разговора главы государства со страной дает четкую и недвусмысленную картину того, что намерен делать Путин в предстоящие годы своего правления или хотя бы до нового сеанса в будущем году.
Можно, впрочем, констатировать, что это и не входит в основные цели и задачи многочасового шоу. Главное в нем – создать образ сверхкомпетентного, уверенного в себе лидера, готового удовлетворить чаяния самых разных – главное, чтобы многочисленных – социальных и профессиональных групп населения, пусть и с несовпадающими интересами. Исполняя ее, просто невозможно одновременно демонстрировать внутренне непротиворечивую программу действий. Да и вредно, если в первую очередь заботиться о рейтинге.
Прямые линии Путина за прошедшие 12 лет не только регулярно обновляли рекорды длительности, но и эволюционировали драматургически. Прежде всего, это касается предлагающегося публике образа центрального персонажа – от наемного, пусть и самого высокопоставленного служащего, к отцу нации.
В старом формате где-то с конца нулевых годов стало появляться все больше, как говорили редакторы советской школы, «живинки и задоринки». Путин стал все чаще делать подарки и решать частные проблемы просителей – на этот раз среди прочего прямо в эфире организовал работы по строительству детской площадки на Дальнем Востоке, пообещал построить в одном из дворов хоккейную площадку и снять фильм про Льва Яшина. Это мелочи среди рассуждений о внешней политике, оппозиции, экономическом курсе и крупных социальных проблемах. Но вовсе не мелочи для культивирования образа главы семьи размером с государство. Про Россию часто говорят как про страну, склонную к патернализму – вот эту склонность такие медийные приемы и удовлетворяют.
Содержательность при этом сохранить, конечно, трудно: приходится, бережно сохраняя впечатление о высокой компетентности, лавировать, прибегать к сильной лексике, через запятую говорить довольно противоречивые вещи. Коррупция есть везде, главное, чтобы не зашкаливала, но мы ее искореним. Но, опять же, увлекаться посадками до суда не будем (это при высокой плотности населения в местах предварительного заключения звучит, скажем так, избирательно – к подследственным одной категории относится, а другой – нет). Судебная система несовершенна, но мы ей доверяем (почему-то аргументом при этом предложено считать сравнительно низкий процент дел, по которым проигравшие требуют пересмотра, хотя точно так же это может свидетельствовать о неверии в саму возможность добиться справедливости). Денежно-кредитная политика слишком жесткая, но главной целью остается удержание и снижение инфляции. Напрашивается известная армейская пословица про то, что война – это мелочь, главное – маневры.
Обновление драматургии всего мероприятия было, очевидно, неизбежно – трудно из года в год сохранять внимание даже благожелательно настроенной аудитории. Появление в студии Алексея Кудрина, например, безусловно придало прямой линии оттенок дискуссионности, то есть повысило зрелищность. Но, с другой стороны, бывший вице-премьер, отказавшись вернуться по предложению Путина в исполнительную власть, потому что «система полумер и полуреформ сегодня не сработает», поставил диагноз избранной президентом тактике. Самое забавное, что Путин с этим диагнозом согласился – как с диагнозом экономиста. И признался, что принять его не может по соображениям социального плана. Где уж тут искать последовательность действий.
Так что избранная Путиным тактика по всех ключевым вопросам выглядит, в общем, вовсе не прямой линией, а скорее прихотливо проложенным маршрутом.
Зато стратегия как раз в принципе ясна – маршрут потому и прихотлив, что хочется как можно дольше сохранять всенародную любовь. То есть рейтинг.
