Цивилизация
Роль
Виктория Исакова, «(М)ученик». Реж. Кирилл Серебренников, «Гоголь-центр»
В пьесе Мариуса фон Майенбурга героиня — школьный учитель биологии — сходит с ума, не выдерживая давления. Школа – миниатюрный социум – оказывается достаточно конформистской средой, пасующей перед агрессией религиозного фанатика;
единственный педагог, понимающий опасность ситуации, становится изгоем даже среди коллег.
Однако для Исаковой и поставившего спектакль Кирилла Серебренникова история не заканчивается. Учительница отказывается уходить и в подтверждение своих слов прибивает обувь гвоздями к полу – жест, аналогичный приковыванию себя наручниками на демонстрациях. Это первая героическая фигура в театре Серебренникова: куда там «Отморозкам» с «Идиотами» из прошлого сезона. Персонажи этих спектаклей если и были героями нашего времени, то в ином, более прозаическом смысле:
там режиссера волновали скорее травмы, нанесенные обществом, чем какой бы то ни было героизм.
Учитель биологии Краснова так же бескомпромиссна, как и ее «предшественники», но ее отличают и другие качества – зрелость и определенность в убеждениях, самообладание, спокойное ощущение силы, расположение к диалогу, чувство юмора, в конце концов. Финальный одиночный пикет с удивительно ясным и твердым посылом – «я на своем месте» – самое оптимистичное, что может звучать в театре во времена мракобесия и массовой истерии.
Режиссер
Константин Богомолов
Фактически возглавив российскую театральную режиссуру, Константин Богомолов теперь представляет ее и в Европе: из четырех премьер сезона две – «Мой папа – Агамемнон» и «Лед» — вышли соответственно в Вильнюсе и Варшаве. Богомолов работает сбалансированно, развивая несколько линий режиссуры на разных площадках. «Карамазовы» – очевидная рифма к его скандальному «Идеальному мужу», вышедшему годом ранее в том же МХТ:
отход от канона в сюжете, большая форма, множество героев со своими линиями, ирония в адрес общества и громадный диапазон общего настроения — от фарса до драмы.
Остальные спектакли сделаны иначе. «Мой папа – Агамемнон», «Лед», «Гаргантюа и Пантагрюэль» – примеры «микрорежиссуры», аккуратной манипуляции с воображением зрителя: ему отводится роль главного театрального инструмента. Не принимая открытых эмоций на сцене, Богомолов предлагает посмотреть на бездействующего человека и наполнить его фигуру тем содержанием, которое предлагает сюжет.
Актерская команда
«Гаргантюа и Пантагрюэль». Театр Наций. Реж. Константин Богомолов.
Размышляя об утопическом раблезианском мире свободы тела и духа, так непохожем на современную Россию, режиссер Константин Богомолов создал еще и утопию для актеров.
Здесь нет больших и маленьких ролей — все получают равное удовольствие:
и Сергей Епишев, не отходящий от микрофона, и Роза Хайруллина – хотя на этот раз любимая актриса режиссера для лучшей своей сцены получила задание прийти, посидеть и уйти, только и всего. От них требуют особого состояния – абсолютной внутренней вседозволенности и полного внешнего покоя: по сюжету спектакля, все происходящее умещается в вечер воспоминаний (главных героев, молодых и постаревших, играют Виктор Вержбицкий и Сергей Чонишвили).
Артисты паясничают, открывают рот под фонограмму, запросто меняют роли – Панург становится Пантагрюэлем, Пантагрюэль – Гаргантюа и наоборот.
Чтобы принять такие правила игры, достаточно попасть на одну волну с актерами Богомолова – и это совсем не сложно.
Пьеса
«150 причин не защищать родину». «Театр.doc». Автор пьесы и режиссер — Елена Гремина.
Историческая пьеса Елены Греминой, соосновательницы «Театра.doc» (в постановке нового текста она впервые выступила как режиссер), рассказывает о падении Константинополя с позиции царей, царедворцев и простых горожан.
Слово предоставлено каждой стороне – это отчасти мокьюментари, где свидетельствуют и греки, и завоеватели-турки, и европейцы, в большинстве своем выбравшие нейтралитет.
Состояние умов обреченной страны слишком напоминает разговоры о русском мире и третьем, особом пути: несмотря на угрозу с Востока, жители Византии считали дружбу с католическим Западом унизительной, приписывая только себе подлинную христианскую нравственность. Но выбор материала, формально далекого от современности, – это не попытка возрождения эзопова языка: Гремина выявляет историческую закономерность, по которой цивилизация, разрывающая связи с внешним миром и уповающая на собственную исключительность, обречена на поражение.
Сценография. Решение пространства
Робер Лепаж, Карл Фильон (сценография) и Лионель Арну (видео), «Гамлет. Коллаж». Театр Наций.
Выполняя заказ Театра Наций на шекспировскую постановку, канадский театральный и кинорежиссер Робер Лепаж поставил перед собой чисто формальную задачу – придумать универсальное театральное пространство, сравнимое по возможностям с традиционной сценой-коробкой. Звезда театральной режиссуры, Лепаж столь же сильно связан и с другой своей, киностезей – и дело не только в его солидной фильмографии, но и в адаптации экранных приемов в его спектаклях.
Спектакль за спектаклем он ищет театральную аналогию монтажа – важнейшего инструмента кинематографа.
<5>Сиюминутность театрального искусства (а значит, и его неизбежную стесненность во времени и пространстве) Лепаж компенсирует современной техникой: подвижная конструкция, разработанная для «Гамлета», – три грани огромного куба – всецело отвечает этой цели. Куб функционирует как сложная сценическая площадка, постоянно меняющая наклон, и вместе с тем как полиэкран. С такой технологией смена декораций – дело секунды, и
режиссер проводит Евгения Миронова, исполняющего все роли в этом «Гамлете», по каждому уголку Эльсинора.
Это прорыв, сопоставимый только с изобретением поворотного круга. Спектакль обслуживают множество невидимых операторов: они загружают и разгружают декорацию, открывают люки, управляют рычагами и противовесами. «Гамлет. Коллаж» – практически моноспектакль (у дублера Миронова Владимира Малюгина никогда не видно лица). На поклонах к артисту присоединяются пятнадцать или даже двадцать людей в черном — это всегда производит чуть ли не больший эффект, чем сам аттракцион.
