Цивилизация
В конце 1990-х Игорь Вдовин пел в группе «Ленинград», потом ушел и занялся сочинением инструментального лаунжа и саундтреков, а также продюсированием — в частности, альбома Земфиры «Вендетта». Несколько лет назад Вдовин вернулся к сольному творчеству с альбомом «24», состоящим из 24 прелюдий. 24 мая на выступлении в Российской государственной библиотеке в рамках серии концертов «Sound Up» композиции с этого альбома будут исполнены пианистом Петро Айду. Ну а перед презентацией «Газета.Ru» встретилась с автором, чтобы расспросить о том, что будет происходить на концерте, и о том, как развивается его карьера в целом.
— Расскажите чуть подробнее, что будет происходить в Ленинке?
— Это будет концерт фортепианной музыки. Как я понимаю, нас поддержат «Силы света» (команда специалистов по видеомэппингу. — «Газета.Ru»). Это по-идиотски звучит, но я совершенно не озадачен организационными вопросами: навалилось огромное количество работы. Так что я просто скромно отдал ноты прелюдий Петру Айду и…
Наверное, будут какие-то сюрпризы.
Хотя я сюрпризов не люблю, надеюсь, как-нибудь без них обойдется. У меня вообще спектакль в этот день, но я вроде бы успеваю.
— Есть какая-то объективная причина, что вы не сами исполняете собственные произведения?
— У меня нет того блеска, технического совершенства, которое, на мой авторский взгляд, необходимо для исполнения этой музыки.
— Альбом вышел четыре года назад, но это, как я понимаю, первое исполнение ваших прелюдий?
— Да, совершенно верно. Но это ведь и сама по себе очень негромкая пластинка, не располагающая к шумным презентациям. Я даже не помню, почему мы ее здесь не представляли… Скорее всего, из-за нерадивости организаторов.
— Для большинства слушателей ваша музыкальная биография развивается по очень странной траектории. Сначала вы были вокалистом «Ленинграда», потом ушли и работали с Messer Chups. Дальше начали писать инструментальную музыку, саундтреки, а потом будто бы пропали, чтобы сейчас явиться в образе академического композитора…
— Да нет, никуда я не пропал. Просто я не люблю пространно рассуждать в периодике, не веду блоги и вообще стараюсь привлекать к своей персоне как можно меньше внимания. Стала понятна тщетность попыток постоянно рассказывать о себе — я сейчас не кокетничаю. Все это время я работал в кино, занимался театральными проектами, сотрудничал с другими музыкантами...
— С чем связана такая смена рода деятельности? Вы писали и пели песни, а потом вдруг вообще отказались от слов в музыке.
— Это не то чтобы было моим решением, все произошло естественным путем. Я просто люблю это сочинять, и многие считают, что у меня что-то получается. Что касается слов, то у меня нет на это внутреннего запроса. Я не люблю писать стихи или тексты песен… В общем, я этого не делаю, потому что могу этого не делать.
— А не писать музыку не можете?
— Нет, не получается (улыбается).
— Расскажите теперь чуть подробнее, как вообще сейчас устроено ваше существование. С одной стороны, вы востребованный кино- и театральный композитор. С другой — композитор академической музыки. Как это сочетается?
— Мне нравится работать в разных направлениях. В какой-то момент я занимался электронной пластинкой, но свернул эту работу, поскольку она перестала быть для меня интересной. Вместо нее я решил ограничить себя одним инструментом и традиционной формой 24 прелюдий. Это законченный концептуальный альбом. Параллельно я продолжал работать в кино и в театре: одно другому совершенно не мешает и, более того, прекрасно сочетается.
К киномузыке я стараюсь подходить… (смеется) дурацкое слово «творчески», но тем не менее.
Я стараюсь всегда так построить эту работу, чтобы прежде всего мне было интересно. Да и с партнерами мне всегда очень везет: ни разу не было такого, чтобы я попадал под какой-то лютый продюсерский гнет.
— Расскажите, чем вы сейчас занимаетесь?
— Я закончил только что работу над музыкой к режиссерскому дебюту Алисы Хазановой — очень хорошая картина. Кроме того, я написал музыку к короткометражному фильму Ренаты Литвиновой «Сны Иосифа», которая вошла в альманах «Петербург. Только по любви». В МХТ вышел с моей музыкой спектакль «Бунтари». И сейчас я активно работаю над музыкой к картине моего хорошего приятеля и отличного режиссера Алексея Мизгирева «Дуэлянт».
— Прекрасно, давайте теперь вернемся к вашим отдельным от кинематографа работам. Есть распространенное мнение, что пресловутый дух времени отражает музыка песенная, а инструментальная и уж тем более академическая — достояние высоколобых снобов. Что вы можете сказать как человек, переместившийся из одного мира в другой?
— Что касается актуальности, то всем сомневающимся я рекомендую послушать сочинение Кайи Саариахо, которое называется «Орион», и все вопросы отпадут сами собой. Такую концентрацию ужаса и, с другой стороны, такое четкое требование задуматься о происходящем вокруг встретишь далеко не во всякой острой песне. В общем, академическая музыка живет, все нормально (улыбается).
Другое дело, что, если бы мне сейчас поступил заказ от какого-нибудь оркестра на большое произведение, я бы крепко задумался о выборе формы.
На данный момент, мне кажется, наиболее актуально что-то более радикальное, нойзовое… «24» к этому, правда, отношения не имеет. Я как раз, зная прекрасно современный авангард, хотел обойтись средствами традиционного музыкального синтаксиса.
— А в чем для вас здесь был вызов? Я в одном из интервью читал, что уход в классическую форму для вас был способом уйти от сочинения лаунжа, который играют в каждом кафе...
— Я для себя в какой-то момент понял, что хочу хорошего рояльного звука, а не безупречной перепродюсированной музыки, которой сейчас полно. И кроме того, да, я в какой-то момент страшно обломался, услышав в кафе какие-то свои треки. Причем в них самих по себе нет ничего дурного, я даже не понял, что случилось… К счастью, «24» точно не будет звучать в кофейнях (смеется). Я вообще люблю андерграунд.
— Вы же не только академической музыкой интересуетесь. Нравится что-то из того, что сегодня делают ваши российские коллеги?
— Да, очень нравится то, что делает Баста, нравится «Кровосток», интересно то, что на русском языке делает Катя Шилоносова из Glintshake. Настоящим открытием стала Монеточка — это что-то совершенно удивительное. Я, как услышал «Эта долька для ежа — смерть легавым от ножа», переслушал все ее песни, нашел много крутого. Это безумие в хорошем смысле слова.
— Не могу не спросить, как вам нынешний этап развития «Ленинграда»?
— Я не особенно слежу, но отношусь очень хорошо, по-братски. Сергей делает замечательное дело для своих музыкантов. Они зарабатывают большие деньги, что может быть лучше? Он всех довольно весело посылает на хрен, а люди готовы за это хорошо платить. Это хорошо.
