Цивилизация
— Сколько проектов было рассмотрено и поддержано за год работы кластера ядерных технологий «Сколково»?
— За год работы мы получили около ста заявок, из них примерно 60 уже получили либо получат статус резидента. То есть, грубо говоря, 60 — это положительные решения по выделению грантов, это очень большой процент. 12 проектов уже профинансированы, остальные заявки находятся на стадии доработки. Мы предпочитаем решать все спорные вопросы еще на стадии заявки, то есть для нас нормальна ситуация, когда полтора года ведется подготовка к проекту сроком на год. Я считаю, что чем больше мы внимания уделим подготовке, тем лучшие результаты будут достигнуты в ходе выполнения гранта.
В целом мы стараемся по максимальному числу проектов принять решение о поддержке в той или иной форме.
— Каких отраслей науки касаются эти проекты?
— Больше половины проектов — это радиационные технологии и различные их применения для физики, электроники, новых материалов. 90% проектов зародились в региональных ядерных центрах — это Саров в Нижегородской области, ядерные центры Челябинской и Екатеринбургской области (Снежинск, Озерск), Томск, Новосибирск, где находится крупнейший центр изготовления ускорителей — Институт ядерной физики им. Будкера РАН. Также активно участвуют подмосковные ядерные центры — Черноголовка, Протвино, Обнинск, Троицк, Дубна, а также Гатчина под Санкт-Петербургом. Это ключевые точки ядерных технологий, они никуда не делись.
— Вы говорите о большом количестве заявок и высоком проценте их поддержки, однако «Роснано», в компетенцию которого в том числе входит поддержка инноваций в ядерных технологиях, в последнее время испытывает дефицит заявок. Чем это объясняется?
— У нас с «Роснано» разное поле деятельности. Это разное количество денег и разные типы поддержки. «Роснано» занимается инвестициями в открытие производств, то есть они вкладывают в готовый продукт. Мы не можем вкладывать деньги в создание производств, мы поддерживаем это все на более ранних стадиях. То есть мы не можем поддержать те проекты, которые поддерживают они, а они не могут поддержать те проекты, которые поддерживаем мы, у нас нет пересечения. Мы же выдаем гранты на доведение научных разработок до стадии возможной коммерциализации. И таких идей много. В ситуации с «Роснано» может идти речь о передаче проектов — идея, поддержанная нами и доведенная до уровня технологии, может быть затем проинвестирована «Роснано» уже в новом качестве.
— Каким должен быть конечный результат проектов, которые вы поддерживате?
— Пока проектов, которые сами по себе могут повлечь за собой создание новой индустрии, нет.
Мы в основном поддерживаем разработки, которые за счет инновационной составляющей могут встроиться в уже существующие технологические цепочки, в том числе мировых лидеров отрасли.
То есть это проекты локальных инноваций. Например, один из проектов, который мы профинансировали, — это проект по использованию новых источников излучения в нанолитографии. По окончании проекта мы планируем, что созданный источник будет использоваться в производственных комплексах мировых лидеров микроэлектроники. Если все удастся, мы получим совершенно новое решение для глобального литографического рынка. К сожалению, пока речь не идет о том, чтобы встраиваться в технологические цепочки российских предприятий — зачастую у нас нет промышленности такого уровня. Однако мы боремся за то, чтобы локализовывать отдельные производства, центры, в которых будут использоваться наши инновации, на территории России. То есть пока наша цель — встраивание маленьких российских инновационных компаний в глобальные технологические цепочки. Если это удастся, мы будем считать это успехом.
Конечно, мы рассчитываем, что количество перейдет в качество.
Чем больше мы проектов поддержим, тем больше вероятность, что появится проект, который повлечет за собой создание конечного технологического производства.
— Система, которую вы создаете, призвана заменить то звено во внедрении научных разработок, которым раньше были отраслевые НИИ?
— Понимаете, во-первых, система отраслевых НИИ — это путь, от которого уже отказались во всем мире. Они были созданы в Германии, которая отказалась от них после войны, а в ряде стран такой системы вообще не было. То есть эта система изжила себя.
Вместо специализированных отраслевых НИИ нужна система междисциплинарных инжиниринговых центров, которые объединят усилия ученых, работающих в разных областях науки.
Однако мы пока не понимаем, как выстроить эту систему. Наших средств для этого недостаточно. Мы готовы поддерживать такие начинания всеми имеющимися ресурсами, но тут вопрос в том, что люди не готовы взять на себя эти обязательства, таких инициатив мало. Мы готовим сейчас центр по безопасности, по высокотемпературным сверхпроводникам, «Роснано» объявило конкурс на создание инжиниринговых центров, но получило всего одну заявку. Мы ее знаем, она хорошая и будет одобрена, но она всего одна. Этого мало. Так что пока мы не можем заменить отраслевые НИИ.
— Как вы сейчас оцениваете роль вашего кластера в развитии инноваций?
— Я бы ответил на этот вопрос так. Результаты нашей работы можно будет увидеть, когда цена на нефть упадет до 25 долларов. Когда мы увидим, какое количество технологических компаний, которые поддержало «Сколково», продолжат существовать. А также посмотрим на то, что произойдет с другими компаниями. Вот тогда можно будет квалифицированно ответить, что-то изменилось или нет. Пока этот момент не наступил, все оценки будут носить полугадательный характер.