Цивилизация
Дом отдыха «Дмитриадовский» под Таганрогом в Ростовской области с начала июня принял 495 беженцев из Донбасса. Половина из них — это дети. Взрослые — в основном мамы и бабушки. Ребятня рассказывает об обстрелах и взрывах бомб, как о рядовом походе на аттракционы.
«Для них мы все террористы»
У входа в лагерь гостей встречает восьмилетний Сережка.
— Как родители относятся к новым киевским властям?
— Обычно, — отвечает Сережка. И тут же добавляет невпопад: Прячемся в погребе или уезжаем к Свете, прячемся там, потому что там тише.
— Здесь больше нравится?
— Да, здесь лучше. Потому что не бомбят и взрывов нет. И море есть. Я приехал только с мамой и моим другом Сережей. Мама боялась, чтобы я не услышал, как бомбят, и она меня увезла. А папа остался там с братом и моей бабушкой.
— Как ты думаешь, папа победит?
— Думаю, победит. Хочу приехать, чтобы все было на месте и ничего не было разрушено.
В самом доме отдыха по аллеям гуляют мамы с колясками, бегают мальчишки. Ватага детей обступила игровую площадку — на горку настоящая очередь. Ребята постарше, еще не успев познакомиться со сверстниками, сидят поодиночке, в наушниках. Устав играть и бегать, дети садятся перед телевизором с мультиками, установленным в холле, и тут же едят мороженное, которое раздали на полдник.
«У нас бои начались с конца апреля: на окраинах города, на блокпостах каждую ночь слышны выстрелы. Убитые были, в том числе и наши ополченцы, которые ездили в Луганск, принимали участие в боевых действиях, — рассказывает Юлия Пирогова, приехавшая в Россию неделю назад из города Антрацит Луганской области. — Собрались выезжать через село Дьяково, что рядом с границей, но нас не пропустили: там усиленный обстрел идет. Поэтому поехали через Должанку. Украинских пограничников на границе нет, только наши ополченцы и российская сторона».
О лагере молодая мама узнала через интернет. По телефону объяснили, что все здесь бесплатно, а срок пребывания не ограничен. «Встретили просто отлично. Даже не думали, что до такой степени русские люди приняли нашу трагедию. В памяти осталась одна семья, приехавшая с гуманитарной помощью, — они так переживали вместе с нами, что до слез дошло», — с волнением вспоминает Юлия. В День России в лагерь беженцев приехали сотрудники ОБСЕ, Пирогова задала им вопрос: почему ни страны Евросоюза, ни западные регионы Украины не приняли беженцев?
«Украина нас не принимает, нас же не эвакуируют во Львов или Киев: мы все для них террористы, — с досадой рассказывает женщина. — Наши жители звонили по поводу пенсий в министерство, им ответили: у нас нет на карте такого города, как Антрацит».
«Посмотрите, вот он, террорист!» — горько шутит другая мама, показывая на улыбающегося в коляске полугодовалого карапуза в желтых ползунках.
«Напали, как немцы, в 4 часа утра, — делится пережитым Лилия Власова из Славянска. — Начали стрелять, сразу в церкви забили в колокола, сирены включили… Знаете, ошеломляюще страшно, когда живешь в мире интернета и технологий, а просыпаешься под раскаты выстрелов». Вместе с дочкой они отсиживались или в ванной, или у несущей стены в коридоре, чтобы осколки не попали; обстрелы длились по полтора часа. «В Славянске уже нет заводов: разбомбили их. В нашу 13-ю школу, рядом с которой мы живем, тоже попали — дочка плакала, так как в первый класс в сентябре туда пойти должна была… Сейчас, когда до оставшихся в Славянске родных дозвониться не можем, значит, идет обстрел — в это время связь не работает. Мирные люди из поселков Андреевки, Семеновки, когда начались обстрелы, звонили на «горячую линию» — им говорили, что всех по приказу за 130 км из города вывезли…» — описывает события последних недель Лилия. Она добавляет, что, по рассказам бабушки, фашисты, когда в деревню заходили, добрее были.
Очереди с гуманитаркой
Начальник лагеря Юлия Золотько пояснила, что дом отдыха «Дмитриадовский» в этом году вообще не должен был принимать людей: по плану, шел капитальный ремонт.
Но, когда с украинской стороны пошли беженцы, а другие лагеря уже распродали путевки, в «Дмитриадовском» быстро, буквально за несколько дней, привели в порядок несколько корпусов. Ремонтные работы продолжаются и сегодня — перед входом в четырехэтажный жилой корпус сложены строительные материалы.
«На данный момент у нас 495 граждан, из них 240 детей. 50 человек выехали — ищут родственников, понимают, что нужно трудоустраиваться, жить дальше. У всех комнаты с удобствами, родители с детьми живут вместе, пятиразовое питание, — перечисляет начальник лагеря. — Очень благодарны за помощь предприятиям и нашего Неклиновского района, и Таганрога, и Ростовской области. Епархия подключилась к помощи».
В первые дни машины с гуманитарной площадью выстраивались в очередь на разгрузку, сейчас их поменьше, говорит Золотько. Местные жители продолжают нести вещи, стиральный порошок и даже швабры. «Гуманитарная помощь для беженцев с Украины. Везти аккуратно», — гласят надписи на холодильниках, стоящих в холле жилого корпуса.
Дойти до Гааги и ЕСПЧ
Конечно, быт в доме отдыха не идеален. Например, здесь негде положить деньги на сотовый телефон, кому-то не хватает интернета. Но мамы говорят о новом доме только с благодарностью.
В одной из комнат разместилась Татьяна Серенко с двухлетним сыном. Комната небольшая, на заправленной кровати и полу разложены игрушки. В гости к ней зашла соседка по этажу с двумя детьми.
«Мы из Свердловска Луганской области. Наши родственники находятся в ополчении — у кого мужья, у кого отцы. Им позвонили из штаба, говорят — есть возможность переправить детей с женами через границу. Пересекли ее спокойно, только долго. Когда приехали сюда, сразу покормили, выдали все необходимое», — рассказывает Татьяна.
Поселившаяся этажом выше семья — бабушка с дочерью и двумя двухгодовалыми внучками — заехала 12 июня, в День России.
«Бежали оттуда, как могли. Раньше смотрели на самолет с радостью, детям показывали. Теперь, когда слышим гул, смотрим на небо и прикидываем, куда спрятаться: в доме подвала не было, — описывает пережитое бабушка Ольга Николаевна.
— Границу пересекли нормально, рассчитывали на худшее. Правда, совершено не знали, куда ехали. Но здесь очень тепло, как родных приняли».
На каждом этаже четырехэтажного корпуса и на одноэтажных домиках висят написанные зеленым фломастером объявления: «11 июня в 17.00 концерт на площади. 12 июня поездка в Ростов, «Боевое братство». 13 июня экскурсия по Неклиновскому району». Асфальтовая площадка изрисована мелками, антивоенные рисунки, словно в обычном пионерском лагере, прикреплены к стеклянному фасаду столовой. У входа в столовую документ, подписанный руководителем следственного отдела следственного управления СКР по Южному федеральному округу полковником Александром Пронченко, с предложением к беженцам явиться в оперативный штаб, «где расследуется уголовное дело, возбужденное по факту применения в отношении Вас Вооруженными силами Украины, вооруженными членами «Национальной гвардии Украины» и боевиками «Правого сектора» (организация запрещена в России) запрещенных средств и методов войны». Здесь же висит объявление с обещанием помощи в составлении жалоб в ЕСПЧ и прокурору международного военного трибунала в Гааге.
Студентка Таганрогского педагогического института Виктория Перелыгина, работающая здесь волонтером с 5 июня, рассказывает, что беженцы сами делают очень много. «А рабочих рук нужно немало: мы и с детьми играем, и разгружаем помощь, и разносим ее по складам, по корпусам», — говорит Вика. Историй про войну украинцы ей не рассказывают: «Понимают, что мы можем растрогаться».
