Мокрое место

Сказать по правде, я не читала открытого письма В. В. Путина гражданам и старушкам. Моя вера в могущество пиара не нуждается в доказательствах, как всякая настоящая вера. Я уверена, что лучше, чем в открытом письме, — не скажешь. А поскольку я девушка простая, чистая, типа Бедной Лизы и Тани Лариной, то и власть мужских обещаний надо мной практически безгранична. Особенно если они сформулированы при помощи печатного слова. «Печатного» не в смысле «приличного», без этих вот заборных загогулин, а в смысле — напечатанного в каком-нибудь органе, специально для этой цели изобретенного. Поэтому письмо Путина в газете (кабы я его прочла) было бы равносильно для меня письму Онегина в тот неудачный момент, когда я уже оформила узы с другим товарищем.
И я бы тогда, конечно, сильно расстроилась и, не исключено, всплакнула. А так — можно считать, что никакого письма я не получала и образ В. В. Онегина сохранил для меня первозданность, рожденную из пены прибоя, известного своей алмазной экологией.
Образ же этот, хоть и милый и, бесспорно, достойный самого активного гормонального отклика, который демонстрирует сейчас моя пылкая страна (что естественно в ее положении соломенной вдовушки), на мой вкус, немного как бы сыроват. Что-то в нем от Ихтиандра, какая-то проблема с дыханием: выйдя из надлежащей пены, наш Онегин, разумеется, чисто вымыт и даже, возможно, стерилен. Но стихия, исторгшая его, все никак не отпустит свое дитя.
Девиз «Мочить!», с которым наш корректный креститель повел народы к берегу Иордана, он же Терек, следует, конечно, трактовать, как зов первобытной стихии. Народы же, вероятно, сбитые с толку действительно странным предложением мочить именно в сортире, устремились за новым пророком, на ходу перестраивая свою довольно разнообразную речь. Простое слово «мочить» обрело вдруг силу материальную, как случается сплошь и рядом с идеей, когда она овладевает массами. Рискну предположить, что именно этого энергичного, продуктивного глагола жаждал наш вялый язык со всеми его невнятными «любить, выбирать, верить, размышлять, считать, помогать, платить, работать, лечить, исследовать, кормить, выращивать, петь, спать, мириться, уповать, добывать, хранить, соблюдать, прощать, содрогаться, ратифицировать»:
— Вы намерены мочить частного предпринимателя, Владимир Владимирович?
— Пора кончать эту мочиловку, господа!
— Мы цивилизованное общество! Замочить эту сволочь на уровне конституции!
— Юрий Михайлович, как вы относитесь к тому, что вас беспрестанно мочат в СМИ?
Или такой зловещий тезис: «Теперь ваш малыш может смело мочить своих новых друзей Хаггиз, его попка останется такой же сухой и здоровой!».
Если же, не дай Бог, попка сухой не останется, мы подвергнем ее беспощадной зачистке. А друзей Хаггиз даже замачивать не станем, мараться. В сортир — и дело с концом. А потом пригласим пиар, санитаров русского леса, и снова станем все белыми и пушистыми. И будем писать друг другу прекрасные, открытые письма о возрождении личного достоинства, а прекрасные, открытые и доверчивые адресатки, такие, как Элла Памфилова, даже не заметят мокрых следов у почтового ящика.
Меня часто спрашивают во дворе, что такое, в конце концов, «пиар»? Отвечаю: это страшная сила. Гиперболоид инженера Гарина. Преобразователь неудачных слов и дел в дела и слова эпические и богатырские.
Примерно такие: «Мы хотим, чтобы все, что у нас летает, ползает, плавает, ходит, бегает, — все могло эффективно воевать круглые сутки» (И. Клебанов, зампред правительства РФ).
И мочить, мочить, мочить. А обмочившись — зачищать. В смысле — защищать. Личное достоинство. Наше общее мокрое место.