Размер шрифта
А
А
А
Новости
Размер шрифта
А
А
А
Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Лужков в осадке

Политолог

Всякий раз, проходя в соблазнительной близости от мало примечательных для других людей мест, связанных с беззаботным детством или озабоченной (у кого, как говорится, чем) юностью, думаешь: а не качнуться ли в сторону соблазна, не заглянуть ли в ностальгический уголок? Порой – поддаешься, ибо слаб человек. Заглядываешь. Окунаешься. Ну как оно там, твое славное прошлое – все столь же славно? Ну-ка, ну-ка…

И вроде, как бывает, что все то же. Если повезет, и рука неведомых мастеров не изменит ландшафт твоей юности до полной неузнаваемости. Впрочем, потом все равно сознаешь, что везение это очень обманчиво. А неузнаваемость – как раз наоборот, спасительна.

Вроде, бывает, те же дома. Тот же милый дворик. Те же, только подросшие (ну это же не принципиально – ведь правда?) деревья. А чего-то все равно не хватает. Буквально самой малости. Не хватает тебя лет на 30 моложе. И таких же молодых друзей, родителей. И вот в этот самый миг ты понимаешь, что приходить сюда все же не стоило. И грусть смешивается с ностальгической радостью. И от этого самого коктейля тебя начинает вести. Все ведет и ведет. Пока не вспоминаешь, что тебе надо немедленно обратно – в сейчас, в сегодня, где у тебя дела, друзья, враги. И все каждый день новое. И ностальгические воспоминания. Которые лучше все же никогда не подвергать тестированию реальностью. Потому что воспоминания, особенно приятные, как правило, не выдерживают перевозки машиной времени.

Особенный кошмар с перевозкой случается, когда через много-много лет встречаешь друзей детства и юности – толстых или лысых, седых или больных. Или все вместе взятое сразу. Вроде как все те же глаза, те же, только потертые, ужимки. И, бывает даже, друзьям есть чем сильно гордиться – хвалиться. Шоколад нынче не в дефиците: обваляться многим хватает. А уж если встречаешь бывших подруг… Ой. Лучше вообще не надо об этом. Осадок остается какой-то не очень неприятный.

Вы уже, наверное, поняли, что это я все – о нем. О Дзержинском Феликсе Эдмундовиче. В виде памятника. Возвращать его на место или нет?

Вот уже многие либерально мыслящие граждане и писатели успели возмутиться: мол, как же так. Это ж, говорят и пишут они, символ террора. Это же плевок в души миллионов расстрелянных, замученных, сгинувших в сталинских лагерях. Это, получается, что все забыто, все предано забвению, все прощено даже без внятно кем-либо из наследников «железного Феликса», а лучше сказать – «красного бен Ладена», произнесенного не то что покаяния, а просто человеческого «простите». В множестве были также употреблены всуе слова «издевательство», «надругательство», «пренебрежение», «цинизм» и прочее, прочее, прочее.

Все – так. И все – не то. Посыл правильный. Пафос – нет. Нация и часть ее, обладающая московской пропиской имени регистрации Юрия Михайловича Лужкова, пребывает нынче в таком состоянии пофигизма, что задумай кто воздвигнуть на Лубянке монумент вурдалаку или Лаврентию Палычу – никто особенно не всколыхнется и не возмутится. Пусть его даже и сам Церетели изваяет. Какие такие жертвы репрессий? Вы о чем? Кого теперь, кроме отдельных неудавшихся в новой рыночной жизни представителей либеральной интеллигенции волнуют какие-то проблемы покаяния ЧК-НКВД-КГБ? Я имею в виду – волнуют в форме некоего осознанного требования, а не мимолетного причитания на кухне под телевизионные новости. Да и что такое покаяние для страны, веками не знавшей тайны исповеди? Так что в этом смысле авторы идеи вернуть Джержинского на его прежнее место действуют совершенно в соответствии с чаяниями народных масс. Потому как что быдлу впарят, то его и чаяние. Так что не стоит, господа либералы, о народе всуе. Он по-прежнему безмолвствует.

Некоторые особенно по-старомодному совестливые публицисты даже в этой же связи позволили себе попытку устыдить московского градоначальника. Мол, как же так, Юрий Михайлович: Вы же сами не далее как в 91-м году по-хозяйски руководили сносом террористического идола. А сейчас, следуя в хвосте у странноватого думского персонажа по фамилии Харитонов (именно оный замечен в особенно неустанной, вплоть до идиотических форм, борьбе за реставрацию Дзержинского) признаетесь, наряду с признанием «несомненных заслуг» товарища Дзержинского перед отечеством, ранее Вами почему-то не признаваемыми, что тогда-де сознательно не дали разрушить монумент, а «прикопали» его сравнительно недалече. Мало ли чего. И вот оно – это самое «мало ли чего» – и случилось в виде пришествия к нам Путина Владимира Владимировича, в миру – полковника КГБ.

Неужто мэр Лужков, известный своей необычайно тонкой и гибкой политической интуицией, обладает еще и магической способностью провидеть события сквозь пелену времен? Мы, конечно, знали, что он – ну очень большой хозяйственник. Но чтобы еще и Нострадамус, пока не догадывались.

Оно, конечно, ход мысли Юрия Михайловича кому-то может привидится и вовсе незатейливым: доселе известный как знатный и небезучастный поклонник скульптурных изысков Зураба Церетели, он нынче обратил-де свой меценатский взор ценителя Большой Бронзы на творческое наследие советского скульптора Вучетича. И уже таким образом, а также в связи с надвигающимся столетним юбилеем со дня рождения этого художника, решил для себя проблему диверсификации монументальных ансамблей вверенного ему горожанами хозяйственно-финансового пространства.

Впрочем, еще вернее, что ход мысли мэра тут был ровно в два раза короче. То есть – не в сто лет, а в пятьдесят. Кои исполняются 7 октября тому, чье пришествие во Кремль провидчески предчуял каким-то неведомым простым смертным чувством или органом городской голова. В этот день будет 50 лет Владимиру Владимировичу Путину.
Вот и решил, видимо, Юрий Михайлович сделать ему приятное – восстановить Дзержинского, где стоял. Вернуть Владимиру Владимировичу «кусочек» молодости. В виде памятника. Чтоб будил, значит, ностальгические чувства времен неустанной работы совсем в другой жизни и на совсем другое государство.

Может, оно, конечно, все так и сработает, как рассчитал мэр: и будет сегодняшнему президенту приятно за того полковника. И вспомнит он добрым словом городского голову Лужкова. Хотя, если подумать, причем тут Лужков?

Но может статься ведь и по-другому. Чем ведь забавны игры с прошлым: думаешь – будет тебе радость от встречи с детством, а получается грусть. Ждешь повторения великих свершений, а оно выходит все фарсом. В этом и есть тот большой риск, о котором было бы не грех предупредить городского голову, пока он не вызвал за Дзержинским большой подъемный кран. Погодили бы Вы, Юрий Михайлович, с краном...

Есть ведь риск, что ТАК, как он стоял на Лубянке при Сталине, Брежневе и секретаре московского горкома партии Викторе Васильевиче Гришине, он в лужковской Москве УЖЕ НИКОГДА не встанет. И смотреться он в ней, может, статься, будет довольно даже глупо. Среди иномарок. Окруженный космополитической – буржуазной! — рекламой. Среди до предела «пофигистской» и циничной обывательской рыночной толпы. И окруженный беспризорниками, против которых он, согласно легенде, покорившей сердце и думца Харитонова, и нашего мэра, основатель ЧК, так упорно боролся.

Вроде все вокруг то же, что при стоячем Дзержинском. Здание КГБ-ФСБ. Та же площадь, напротив – тот же «Детский мир», чуть поодаль – старая Старая площадь, где вместо ЦК КПССадминистрация президента. И при этом – что-то слишком многое уже давно НЕ ТО. И глядеться он посреди всего этого будет просто глупо, а не величаво и грозно, как то задумывали те, кто его туда ставил. А разве Дзержинскому можно позволить глядеться глупо? Разве такого подарка возжелал мэр президенту? Это все равно как если бы каким-то неведомым чудом близ спешно реставрируемого к 300-летию Питера Константиновского дворца, которому предрешено стать летней резиденцией нынешнего президента Путина, вдруг воспроизвелась бы скромная деревянная дачка его – полковника Путина, что сгорела где-то в конце советских времен под Ленинградом при весьма драматических обстоятельствах. Наверное, в чем-то смотреть на дачку из окон дворца было бы приятно. Но, согласитесь, НЕ ТО. Осадок какой-то…

Вот представьте только на миг, что у Владимира Владимировича может остаться и от лужковской воплощенной инициативы неприятный осадок. Ну и к чему, спрашивается, это все Юрию Михайловичу? Ведь в одну реку нельзя войти дважды. Даже под ручку с бронзовым Феликсом Эдмундовичем.

Реклама ... Рекламодатель: TECNO mobile Limited
Erid: 2RanynFDyWp