Цивилизация
Есть такой редакционный кошмар наяву: сдача номера, текст практически готов, только вот в запарке лишний раз сохраниться в голову не пришло. А компьютер завис. Намертво так завис: ни добрые слова, ни стук кулаком по столу не помогают.
И вот тогда, затаив дыхание, зовешь специально обученного человека, чтобы помог. Он приходит, такой понимающий в том, в чем ты ни бельмеса, смотрит на тебя снисходительным взглядом – «откровения ждешь, ламо (не продвинутое с точки зрения специалистов по компьютерам существо. — Г. Ч.), будет тебе откровение» — и решительно жмет на кнопку «перезагрузка».
Игнорирует сдавленный всхлип автора и уходит, обещая вернуться. Завтра. Вдруг захочешь узнать, отчего у тебя компьютер зависает в самый ответственный момент. Проклятья на следах не виснут, мы оба это знаем. Сволочь он, конечно, но ведь кругом прав. Не позаботился об исправности рабочего инструмента, так и лови неприятность.
Жаль, нашу политику нельзя так перегрузить. Ей бы это пошло на пользу. Слишком много воспоминаний и лишней информации.
Любой политический разговор начинается с обсуждения прошлых подвигов. «Вы за Путина голосовали в 1999 году!» — «А вы против в 2003!!!». Дальше говорить, в общем, не о чем.
Помнить о прошлом не вредно и даже полезно, но до тех пор, пока оно не становится важнее настоящего. А у нас сегодня бэкграунд не источник аргументов для спора, а, собственно, главное содержание политического процесса.
Зачем решать проблемы в настоящем, когда всегда есть под рукой прошлое. Министру Нургалиеву не зазорно увязывать майора Евсюкова с «лихими 90-ми». Серьезным оппозиционным политикам вольно публично переживать относительно восстановленной надписи на станции московского метро. И в том и в другом случае обсуждение содержательных вопросов можно отложить в долгий ящик (а в случае с надписью — даже и не формулировать).
Именно поэтому политический процесс все больше напоминает болото, в котором тонет любая попытка обсудить что-то актуальное. Да собственно, и попыток таких все меньше. Власть не считает нужным слушать, оппозиция полагает излишним подбирать слова.
«Ты козел, поскольку в 2000 году голосовал за Владимира Путина»,— скажет политик А. «Ты в 2004 году голосовал против Владимира Путина и поэтому козел», — ответит ему политик Б.
Стоп, камера, говорить больше не о чем, давайте ток-шоу из жизни светских львов.
Так что перезагрузка была бы крайне полезна. Но поскольку нажимать на кнопку некому, возможно, политическому классу стоило бы принять на себя некоторые самоограничения:
— не поминать оппоненту его прошлое без особой на то нужды. Мало ли кто был некогда знаком с Борисом Березовским, или на днях кого-то видели в компании Игоря Сечина. Страна большая, народу много, а прослойка узка, и по большому счету все друг с другом знакомы;
— не поминать без особой же нужды и события недавней и давней истории. Запомнить твердо, что любое воспоминание может быть обращено против вспоминающего. Те, кто сегодня лают на «лихие 90-е», в массе своей в те времена не в оппозиции были, а вполне на стороне режима. Многие из тех, кто протестуют против восстановления восхваляющей Сталина надписи на станции метрополитена, в середине 90-х поддерживали партию, на эмблеме которой был памятник Петру Первому. Тоже, в общем, неоднозначная личность была.
Соблюдение этих правил не гарантирует того, что российская политика станет более содержательной. Однако это хотя бы даст надежду на то, что, когда появится возможность открыто обсудить что-то важное, это будет кому делать.
Иначе перезагрузка.
