Диссидентство коллег-телевизионщиков заканчивается выходом в эфир. В 99 случаях из 100. Даже пропавший, казалось бы, Норкин — в эфире «невидимого» у нас, но видимого не у нас телевидения Гусинского. Парфенов подтверждает эту статистику. Единственное исключение – Сергей Доренко. Он портит мне картину современного диссидентства, особенно тем, что его чуть не посадили, что как-то приближает его к классическому советскому образу диссидента. Но не посадили, а он не выходит в эфир и все время где-то путешествует. Видимо, так договорились. Или таков был его выбор.
Выбор всех остальных – на экране. Ни в коей мере никого не упрекаю. Наоборот, считаю, что финал диссидентства, равный его началу, а не лагерю, зоне и поселению, – признак продвинутости нашей рыночной жизни. Будущее недовольных (главным образом, политикой и политиками, то есть непрофессионалами в области телевидения) – предмет торга, как и положено на рынке. Политика, переведенная в экономическую, а также финансовую плоскость, теряет остроту, да и вообще уходит на второй или третий план. На первый выходит контракт, как минимум не худший, чем до бунта, а в ряде случаев и более выгодный. Современные бунтари с лозунгом «профессионализм не пропьешь» продолжают после некоторого перерыва радовать зрителей и радоваться сами. Профессионалы, спивавшиеся от бессилия противостоять агитпропу или собственной человеческой слабости, остались там же, где и классические диссиденты. В прошлом. Жертвы режима. Судьба их вызывает уважение. Подвиг их не забыт. В том числе и теми же коллегами-телевизионщиками.
Но сейчас-то явно не время для подвигов. Сейчас, как мудро заметил в «Коммерсанте» Альфред Кох, время торговли. И это в равной степени относится как к внешней политике, так и к жизни вообще. Принципиальная позиция равносильна проигрышу.
Возьмем того же Парфенова. Решение акционеров о замене профессионального Йордана на непрофессионального Сенкевича повергло профессионала Парфенова в депрессию. Будучи современным и прагматичным «несогласным», он отвел себе на болезнь три месяца. Никакого хлопанья дверью, ухода в отставку и прочей сентиментальной принципиальной ерунды. За три месяца, как он, скорее всего, рассудил, или ишак сдохнет, или шах. Ни того, ни другого не произошло. Акционер подтвердил, что ему решать, кто подходит в начальники, а не журналистам. Журналисты вынуждены были признать, что сами, как могли, боролись за рынок, так что придется мириться с его правилами. Парфенов не появился со своей самой рейтинговой программой ни на одном другом канале, что, вполне возможно, говорит о слабости каналов, а не Парфенова. Но факт остается фактом. Наш современный «несогласный» оказался перед выбором: в эфире с Сенкевичем или вне эфира с собственными принципами.
Ну, Парфенов же — не дурак, за что вы, дорогие зрители, его и цените. Современный бунт, и это самое оптимистичное, заканчивается совершенно не бессмысленно. Он заканчивается ко всеобщему удовольствию. Зрители получают обратно «Намедни» с любимым ведущим. НТВ сохраняет самую рейтинговую программу и лицо канала. А Парфенов? Полагаю, что действовал по Коху и выиграл. Во-первых, он снова будет в эфире. Во-вторых, догадываюсь, Сенкевичу придется доплатить Парфенову за то, что тот, наступая на горло собственным профессиональным принципам, согласился работать с этим варягом, спущенным ему на голову «Газпромом». Сумма контракта, названная одной из почтенных газет, – $1 млн в год. Я считаю, что такой выход из трехмесячного отпуска вполне достоин современного диссидента. Если учесть, что за последние два года Парфенов побывал диссидентом дважды, если не трижды, то можно с полным правом считать телеведущего вполне удачливым и прагматичным бизнесменом. Ларри Кингу, между прочим, пришлось без всяких бунтов 10 лет каждый день держать свою программу на уровне самой рейтинговой, прежде чем он получил зарплату $7 млн годовых.