Вертикаль власти в половом разрезе

Вопрос очень простой: построятся ли губернаторы беспрекословно под Путина или все же поспорят. Или по-другому: испугаются или нет? А еще можно так: что сделают от испуга? То есть это вопрос психологический.
       Значит, так. Сначала вы даете мужу столько суверенитета, сколько он может взять. Почему бы не рассмотреть эту ситуацию на вполне понятном каждому из нас бытовом примере?
       Дали. Посмотрели. Я бы даже не исключила, что последили. Оказалось, что муж воспользовался предоставленной самостоятельностью в меру своего понимания. Завел пару-тройку романов. Сократил взносы в семейный бюджет, потому что, извините, девушки стоят денег несравненно больших, чем семья. Более того, почувствовал себя, наконец, человеком, потому что там, на стороне, он диктует, а не ему проедают каждый день плешь какими-нибудь требованиями и претензиями.
       Начал, кстати, подрабатывать на стороне или перестал отказываться от взяток, потому что для романов нужно еще и квартиру снять, а зарплаты на это никак не хватает. И вот, наконец, он устроился идеально в тех обстоятельствах, которые вы же ему и создали. То есть он стал хозяином собственного положения. При этом исправно присутствовал на семейных торжествах, дарил вам цветы на день рождения, целовал на ночь ребенка и раз в неделю ходил с ним в зоопарк, с некоторой регулярностью исполнял супружеские обязанности.
       Прошли десять лет. Ребенок подрос. Папа окончательно отвязался. Вам все это надоело, и вы решили начать новую жизнь. Аккуратно прозондировали почву с «суверенным» мужем. Он не против. Он еще не понимает, что ваше желание перемен может коснуться и его. Через год вы констатируете, что приносите в семейный бюджет больше, чем муж. Следует выяснение отношений. Потом вы говорите, что заняты не меньше него, а время для ребенка все же находите. Он все еще не понимает, куда вы клоните, но чувствует, что суверенитета может поубавиться. Наконец, вы наносите прямой удар в челюсть: а не хватит ли так жить? Ну, побыл свободным десять лет, и будет. У тебя все же семья, жена, между прочим, ребенок. Он пытается спустить все на тормозах. Покупает билеты в театр, дарит вам какую-нибудь милую безделушку, намекает на то, как хорошо и мирно жили до сих пор и стоит ли от этого отказываться. Вон сколько семей развалилось, а мы все так правильно устроили.
       Тут вы решаете, что пора восстанавливать вертикаль власти и швыряете на стол объемное досье на муженька, накопленное за десять лет его суверенитета. Тут и девушки, и взятки, и конспиративная квартирка, и подсчитанные суммы, которых лишился семейный бюджет. И тогда он…
       Вот, тут начинается самое главное. Что он тогда? У него есть два выхода.
       Поджать хвост, покаяться, построиться в вертикаль, в которой он, понятно, будет винтиком. И – прощай вольная жизнь, где он сам себе был хозяином, где его любили девушки и где ему принадлежало право принятия решений, то есть он сам себе был вершиной собственной вертикальки. Именно на такой финал вы и рассчитываете.
       А он вдруг берет да и посылает вас с вашей вертикалью, и выбирает свободу, тем более что он уже научился на нее зарабатывать. К тому же и вы за десять лет, оказывается, вели себя не идеально. Заигрывали с иностранцами, когда были помоложе. А теперь, значит, к старости, чувствуя, что слабеете, решили укрепляться за счет собственного семейного потенциала. Вспомнила! А вот не хочу. Или договоримся, говорит он, как-то иначе, или пошла ты…
       Разница между большой семьей российских народов и маленькой семейной ячейкой состоит в том, что просчитать психологическую реакцию на закручивание гаек и даже шантаж отдельно взятого мужа отдельно взятой жене проще, чем отдельно взятой Москве в отношении нескольких десятков региональных лидеров.
       Я вот сейчас возьму лист бумаги и нарисую прямую сверху вниз. Призову своего совершеннолетнего ребенка, выросшего в полном, чтобы мне пусто было, суверенитете, и скажу: линию видишь? Я вот тут (наверху), а ты вот тут (где-то в подножии), так что изволь подчиняться. Приказываю: учиться. А он, как в детстве, когда рассматривал рисунок в детской сексуальной энциклопедии (мужчина сверху, женщина снизу – вот откуда берутся дети), скажет: мама, есть варианты. И перевернет листочек с вертикалью, превратив ее, скажем, в горизонталь. Правда, тогда, в пятилетнем возрасте, он со словами: «Мам, возможны варианты» – вообще перевернул страницу книги верх ногами.