Отпустите ее

— Скажи, вот эта судья, которая не отпустила Бахмину. Как ты думаешь... Ведь она же тоже женщина, перед ней сидит другая женщина, которая ждет ребенка. И дома у этой другой женщины еще двое детей. Две женщины — судья и судимая. И той, которая судья, не надо совершать никакого подвига, не надо поступаться принципами и не надо нарушать закон. Закон тебе разрешает освободить вот эту беременную зэчку. Потому что она сидит за ненасильственное преступление. Потому что руководство колонии подписалось, что она исправилась и хорошо себя ведет и не опасна для общества. Потому что все взыскания, которые у нее были за полсрока отсидки, погашены. Потому что она раскаялась и признала свою вину. И потому, что она отсидела половину срока. Ты, юрист, прекрасно понимаешь, что имеешь полное право ее отпустить. Ты, женщина, прекрасно понимаешь, что чувствует сейчас та, другая женщина. Так какого же черта...

Ну что ответить на этот мужской вопрос? Что не имеет значения, судья — мужчина или женщина? Что это не имеет значения в данном случае? Что судья не освободила, имея полное право освободить, не одного, а двух людей, при этом одного уж точно совершенно невиновного?

Христианская страна. Крестимся по поводу и без. Рыдаем в кино над судьбами придуманных страдальцев, все что-то такое говорим о милосердии и раскаянии, взываем к справедливости. И потом, помолившись, бьем бабу в брюхо. И умиляемся загадочной русской душе и собственной самости, не доступной для понимания европейских варваров.

Давайте уже как-то завязывать хотя бы с некоторыми особенностями, чтобы не выглядеть совсем маргинально. Это же, правда, выглядит нелепо. Покопавшись две минуты в интернете, находишь текст решения этого самого районного суда в Мордовии за подписью судьи Бикмаемой о повторном отказе Бахминой в условно-досрочном освобождении. То есть ты сидишь перед компьютером и точно понимаешь, что на дворе ХХI век, который не обошел Россию стороной. Потом читаешь текст отказа в УДО и в какой-то момент перестаешь понимать, в какой стране и в какое время написан этот текст, особенно с учетом еще не окончательно стершихся из памяти воспоминаний о том, кто, как и за что сидел в мордовских лагерях. Преодолев это дежа-вю и с легкостью вникнув в мотивировочную часть решения, потому что ее практически и нет, включаешь на том же компьютере любимую «Kentucky Woman», чтобы все же про любовь, и с тоской думаешь, сколько же женщин, да и мужчин, зря сидит-то на необъятных просторах нашей великой родины, если вот так же «обоснованно» и им отказывают в УДО. Если же для Светланы придумали такой отдельный способ издевательства, то лучше секретить эти решения, чтобы и следа их не было на электронных носителях, чтобы никто и нигде, ни в Москве, ни во Владивостоке, ни в Лондоне, ни в Нью-Йорке, ни в Монреале, нигде и никогда не мог их увидеть.

Потому что — оставим в стороне все особенности дела ЮКОСа, про которые говорено-переговорено — на отказе Бахминой формально настаивал ГОСУДАРСТВЕННЫЙ обвинитель, а решение выносила судья, у которой за спиной ГОСУДАРСТВЕННЫЙ герб России. Это ГОСУДАРСТВО опускают ниже плинтуса вот такими судебными решениями. Это ГОСУДАРСТВО выглядит, интеллигентно выражаясь, немотивированно жестоким.

Ливийский отморозок отпустил болгарских медсестер, обвиняемых в убийстве детей и приговоренных к смертной казни. Для этого понадобилось международное вмешательство. Мы как-то представляем границы, ниже которых цивилизованное государство опускаться не может?

Женщину отпустили из заключения на две недели домой к детям. «Отпуск». Что, над ней там, в этом отпуске, 24 часа в сутки висел вертухай, бдительно охраняющий от нее общество? Видимо, нет, если она оказалась в том положении, в котором оказалась. Что, эти две недели дали основание усомниться, что с процессом «формирования уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общения» (цитирую судебное решение) у Бахминой как-то не получается? Вряд ли, если сочли возможным предоставить ей «отпуск» и никаких взысканий ни во время, ни после этого «отпуска» у нее нет. Она что, злоупотребила чьим-то доверием, сбежала, не вернулась в колонию, скрылась, выбрала свободу? Очевидно, нет, хотя могу себе представить, чего стоило ей прощание с детьми и возвращение в колонию. Так ради чего держать ее еще месяцы или годы в колонии? Извините за звериную серьезность, с которой задаю все эти вопросы, имеющие очевидный ответ. Так как еще она должна исправиться?

Если Бахмина родит на нарах — это и будет триумфом российского правосудия?

Переборщили, ребята. Если бы отпустили Бахмину — просто строго следуя букве закона, — отказ в УДО остальным участникам дела ЮКОСа еще как-то можно было бы попытаться юридически мотивировать на публику. Но сейчас, когда каждый имеет возможность прочесть вот этот текст отказа, в котором нет ни одного — ни единого! — аргумента в пользу такого решения, надо быть полным идиотом, чтобы поверить, что судьбы этих людей, и этой женщины в частности, во власти правосудия.

Отпустите ее. Те, в чьей власти это сделать. Может быть, это поможет и другим не известным нам людям, заслужившим право выйти на свободу, но на свободу не выпущенным. Сделайте это. Не милосердия ради. Не потому что зыбкая и без того грань моральности в обществе совсем уже как-то размыта. Оставим в покое идеалы гуманизма. Чисто прагматически, чтобы государство выглядело прилично, просто измените выбор в пользу того, что позволяет вам сделать закон.

Честное слово, никого не упрекнут в оттепели и слякоти, если на свободу отпустят отсидевшую полсрока повинившуюся беременную женщину, которую дома ждут двое несовершеннолетних детей.