УДОбное решение

Как сказала моя подруга, Ходорковский стал icon, она так и сказала по-английски, моя совершенно не английская подруга. И это факт, который теперь уже не имеет отношения ни к каким обвинениям против него. Наоборот, те маразматические обвинения, за которые ему только что дали новый срок, превращают его в безусловную икону. Икона эта живет своей жизнью, отдельно от реального персонажа с его реальной историей жизни, бизнеса, ошибок и достижений. Вклад власти в иконизацию Ходорковского сложно переоценить. Она просто сделала для этого все что могла.

Да, соглашусь, что эта констатация моей подруги справедлива для определенного круга людей, или спектра электората, если угодно, поскольку мы вступили опять в тот период, когда люди становятся электоратом. Но этот спектр объединяет думающих, образованных, открытых миру, продвинутых людей в России, что немаловажно. И он все же шире — не только их. Довольно существенная часть электората, не сильно интересующаяся самим обвинением, но уже выучившая за семь-то лет фамилии Ходорковского и Лебедева и просто обладающая здравым смыслом, хохочет над стихами Быкова и песней Кима о Ходорковском. Потому что смешно. Печально смешно. Потому что закатали мужика на второй срок, к тому же на 13 лет, а про это все понимают, что перебор. Потому что мы страна сидельцев. Потому что в этих поганых тюрьмах и лагерях у каждого из нас кто-то сидит — если не родственник, то родственник подруги уж точно. Отсюда и жалостливые.

Добившись необычайного пиаровского эффекта в пользу осужденных, власть оказалась в капкане собственных противоречий. Во-первых, власть-то едина, но все же это два человека, а не один. Один оперирует цитатой из любимого народом фильма «Место встречи изменить нельзя», эффективность которой в его устах достигла ныне исторического минимума, потому что «вор должен сидеть в тюрьме» обращает взоры публики вовсе не к сидельцам «Матросской Тишины», а к чиновникам всех уровней плюс тем государевым слугам, которые ближе к народу, — ментам, гаишникам, прокурорам, санитарным и пожарным инспекторам, короче, ко всем тем, кто кормится непосредственно с руки не бесконечно терпеливого электората. Тезис не работает, не знаю, замечает это премьер-министр или нет. Не работает и второй, не менее эмоциональный его тезис — про руки в крови. Всем уже давно понятно, что если бы все было так печально и просто, то власть давно бы предъявила Ходорковскому именно это обвинение и не стала бы позориться на весь мир бессмыслицей про украденную им у себя же нефть, причем во все меньших объемах.

Тут возникает то самое противоречие. Если особенно не симпатизирующий Ходорковскому премьер-министр утверждает, что руки в крови, а его преемник в Кремле утверждает, что выход Ходорковского никак не опасен для общества, то наиболее сильные — убойные — аргументы сразу дезавуируются. Нехорошо как-то, не синхронно. Договоритесь, ребята. Если можете. Тут и так у безразличного в целом обывателя крыша едет от посыпавшихся признаний разных людей, имевших то или иное отношение к этому делу. Резали Ходорковского на зоне по заказу «сверху», приговор писали под диктовку «сверху». Можно верить или не верить, но люди говорят, а другие читают, слушают и смотрят.

А в последние несколько дней смотрят и видят столько, я бы сказала, в целом объективного, сколько за 7 лет им не показывали про человека, чье имя знает вся страна. И «Вести», и НТВ, даже Первый чуть-чуть, и РЕН, и непреклонный борец с преступностью Колесников с товарищами по Думе — все как-то мягко и беззлобно, и, в сущности, о том, что пора бы отпускать. В итоге банальная ситуация с ходатайством об условно-досрочном освобождении, которое подали МБХ и Лебедев, превращается в главную интригу в стране: отпустят или не отпустят? Это всерьез или игра? Опять разводят или на сей раз серьезно? Снова надежда на либерального Медведева или нет, отнадеялись, ничего не будет? Есть ли тайные переговоры и кого с кем, или их нет и все это домыслы? Есть ли отмашка сверху показывать и рассказывать на федеральных каналах и почему показывают? Могут и впрямь отпустить или это предвыборные пируэты?

Могу представить, что это пируэты. Но это крайне рискованный пиар. Завышать ожидания можно только в том случае, если результат гарантированно будет им соответствовать. Безусловно, повисшие в воздухе намеки на возможный выход узников «Тишины» (цитата из Валеры Панюшкина) работают, прежде всего, на самый неблагонадежный с точки зрения власти электорат — интеллектуалов (называйте их, как хотите, — либералами, демократами, маргиналами и проч.). И я даже допускаю, что реально работают, — сто раз убеждались, что надеяться не на что, но где-то там глубоко внутри надежда все равно есть, даже у самых циничных. Ну сколько можно поддерживать в них эту надежду, не раз и не пять уже не оправдавшуюся? Сколько можно такими намеками на надежду удерживать их «в сфере влияния»? До 2012-го не получится — нельзя растянуть интригу с УДО до 2012-го. То есть технически, возможно, и можно, но с точки зрения эффекта — нет. А когда не оправдываются завышенные ожидания, то это еще хуже и опаснее, чем отсутствие ожиданий вовсе. Если внимание к Ходорковскому и Лебедеву на экране — это пиар без реальных последствий, то это антипиар для власти, и это станет понятно очень быстро.

Нет ни одного подтверждения закулисных переговоров власти с Ходорковским — Лебедевым. Мне не удалось получить их ни со стороны осужденных, ни со стороны власти. После десятка разговоров я склонна считать, что их нет. Это не исключает переговоров на ином уровне — например, что тема Ходорковского затрагивалась во время встречи Обамы с Медведевым в Довиле, где, как объяснил Медведев, он поделился с коллегами всеми своими и не своими планами на предстоящие выборы.

Я не верю в версию о возможности освобождения по УДО одного Платона Лебедева. То есть в предположение, что ходатайство Лебедева удовлетворят, а Ходорковского отклонят. У этого акта может быть только какая-то цель. Путин может продать такое решение только задорого. А освобождение только одного из двух сидельцев лишь усилит негативный образ того единственного человека, который решает судьбу Ходорковского и Лебедева. Не могу представить ни одной цели, которая достигалась бы таким ходом. А в общественном мнении (и нашем, и не нашем) он предстанет еще более мелким и мстительным, чем казался до сих пор.

Я могу представить, что Путин пойдет на освобождение Ходорковского и Лебедева по УДО, только если он обменяет это удобное всем и во всех смыслах решение (никто не теряет лица — ни суд, ни прокуратура, ни заказчики, ни исполнители, ни осужденные, кстати) на очень важные для него гарантии: например, Запад, безусловно, принимает его возвращение в президентское кресло. То есть Ходорковский в обмен на собственные политические интересы национального лидера — возможный вариант. Он избавляется от иконы, разрубает узел, который уже нельзя развязать, частично лишает аргументов либеральный электорат, получает одобрение среди западных лидеров и в общественном мнении. Прямая и конкретная личная выгода. Не могу себе представить, что что-то иное может стать реальным мотивом позитивного решения по УДО.

Чтобы надежды близких мне по взглядам людей все же были более реалистичными, замечу, что в прокуратуре и Следственном комитете, вне зависимости от событий в публичной сфере, продолжается работа по очередному делу против Ходорковского и, как утверждают мои источники в силовых структурах, это не «убойное» дело. Все так же собираются показания против Ходорковского. Все так же работает машина, которую то ли забыли остановить, то ли прямо наоборот — не забыли.