Размер шрифта
А
А
А
Новости
Размер шрифта
А
А
А
Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Летняя застольная философия: государство// колонка Харатьяна

Заместитель главного редактора газеты «Ведомости»

— Будем на углях делать, — решительно сказал Платонов. — У меня, конечно, есть дрова от старой яблони, которую я спилил в позапрошлом году, уже сухие, достойные дрова, но сейчас возиться...

— Ага, — иронически подхватил Кефалов, — а поливать будем водичкой? Или, может, клюквенным морсом предложишь поливать?

— Ты не ерничай, — Платонов заулыбался. — Я ж понимаю, как на самом деле надо. Но очень уже выпить хочется и закусить. И потом, это же люля-кебаб, а не шашлык, правила другие.

— Вот ты сейчас сказал: «Bыпить хочется». И: «Правила другие». — Кефалов внимательно глядел на Платонова. — Скажи поподробней, пока угли разгораются.

— Ну что ж... — Платонов сосредоточился. — «Выпить хочется» — это русская аллегория правильного занятия. То есть нет, не совсем так. Не правильного, а настоящего, подлинного, аутентиченого, если хочешь, занятия. Того, к чему с неизбежностью приходят все остальные занятия в нашей стране. То, ради чего затеивается все прочее в русской жизни.

— То есть ты хочешь сказать, что все наши потуги и усилия, весь наш организаторский талант или, точнее говоря, организаторская беспомощность в конце концов сводится к простейшему инстинкту — желанию нажраться?

— Ты уловил, мой молодой друг Кефалов, суть движения моей мысли, но, как обычно, поторопился с выводами. Попробуй еще раз, попытайся.

— Ты хочешь сказать, Платонов, что нажраться — не окончательная цель движения и желания? Что я не дошел до конца рассуждения? Или что дело не в том, чтобы нажраться, а в чем-то другом?

— Ты неверно устроил оппозицию здесь, мой юный Кефалов. Если ты не дошел до конца рассуждения, то это и значит, что дело не в нажраться, а в чем-то принципиально ином. Но продолжай, Кефалов, продолжай, покуда угли не подернулись серой пылью, покуда жар от них не стал нестерпимым для простертой над жаровнею рукой...

— Тогда так. Э-э-э, вокруг процесса нажирания образуется особенная атмосфера всеобщей любви, равенства и братства, к которой инстинктивно стремится всякая русская душа. А поскольку бесчеловечное нынешнее государство, как, впрочем, и прошлая, безбожная власть, сделали своей целью разъединение граждан любой ценой, хоть через безудержное потребительство, хоть через коммунистическую античеловеческую мораль, то граждане в ответ и установили собственный ритуал, магический порядок действий, который выводил любую затею или мероприятие, любую скучную или формальную встречу-поперечу на всем понятный и дорогой уровень — уровень объединения вокруг праздничного стола, объединения душевного и спокойного, в котором соблюдается социальное равенство независимо от занимаемых вне ритуала позиций, в котором иная система авторитетов и табу, которое, наконец, служит убедительным вариантом общественного движения.

— Ты прав, юный Кефалов, и не по годам хорошо разобрался в той мысли, которую я тебе для упражнения подкинул. А вот скажи, почему государство поощряет этот магический ритуал, почему оно не пытается доступными ему средствами помешать этим душевным объединениям?

— Ты, должно быть, низко меня ценишь, надменный Платонов, давая столь простые вопросы! Но я не горд, я отвечу тебе. Ведь государству важно, чтобы обличающие и отрицающие его общественные брожения не распирали общественного устройства, чтоб внутри общества не создавалось нестерпимого давления, способного перекорежить все государственное устройство. А сакрализация процесса «хочется выпить» уводит общественное напряжение в иную, глубоко частную реальность. Отсюда, из этого напряжения, полагаю я, и частые убийства в пьяном виде — якобы на бытовой почве, но в действительности ритуальные, конечно. Но ты обещал мне прояснить ситуацию с люля-кебабами и «другими правилами», дорогой мой Платонов!

— После твоего блестящего и точного рассуждения... Да, кстати! Нисколько я не ценю тебя низко! Напротив, хочу сказать тебе, что произнесение очевидных истин весьма благотворно действует на ученическую молодую душу, побуждая ее к творческой переработке банальностей, и в твоем исполнении, мой юный Кефалов, это звучало почти безупречно... Но я отвлекся. Кебаб потому живет по иным правилам, что это суррогат подлинного блюда. И пусть он вкусен, пусть мы съедим его сейчас и запьем старым черным пуркарским, но кебаб — такая же подмена понятия, как современная власть, вместо цельного куска представляющая собой фарш из малосимпатичных ингредиентов.

— А потому, заключу я за тебя, если позволишь, мой мудрейший Платонов, мы и можем поливать его аллегорией пуркарского — сладеньким клюквенным морсом.

— Который в иной ситуации, замечу я наконец, служит аллегорией крови, о юный сообразительный Кефалов! Но чу! угли уж подернулись серой пылью! Пора! Пора!

Реклама ... Рекламодатель: TECNO mobile Limited
Erid: 2RanynFDyWp