Честное менделеевское

Российское химическое общество, есть, оказывается, и такое, недавно обязало студентов-химиков давать при поступлении в учебное заведение соответствующего профиля страшную клятву. Клятва эта настолько хороша, что невозможно удержаться, чтобы не привести ее целиком. Вот она:
       «Принимая с глубокой признательностью даруемые мне знания и постигая тайны химической науки, клянусь именами Михаила Васильевича Ломоносова, Дмитрия Ивановича Менделеева, Александра Михайловича Бутлерова и всех наших Учителей:
       в течение всей жизни не омрачать чести химического братства, в которое ныне вступаю.
       Клянусь!
       Учеников Учителя считать своими братьями и сестрами и нести потомкам знания свои и Учителя, приумножая их бескорыстно.
       Клянусь!
       Не использовать свои знания во вред Человеку, Природе, Отечеству и воспитавшей меня Alma mater, не заниматься приготовлением и продажей тайных средств и не давать смертельного или запрещенного средства просящему.
       Клянусь!
       Обещаю беспрекословно исполнять данную клятву. Да будет мне при этом дано счастье в жизни, успехи в делах моих и слава на вечные времена!
       Нарушивший ее или давший ложную клятву да будет отвергнут всем нашим сообществом и предан забвению на все времена.
       Клянусь! Клянусь! Клянусь!».
       А что, впечатляет. Это вам не лапидарное «сукой буду». Тут и Герцен с Огаревым обзавидовались бы. Да я и сам такую бы с кайфом дал, занеси меня дурным ветром в химическое братство.
       За свою долгую и неправедную жизнь мне пришлось давать множество самых разнообразных клятв. Была ли среди них такая, которую я бы хоть раз да не нарушил? Боюсь, что такой не было.
       Даже невинное детское обещание «быть верным заветам Ленина и твердо стоять в борьбе за дело Коммунистической партии» я не сдержал, как ни пыхтел. И что вы думаете, покарала меня при этом «суровая рука моих товарищей»? Хрен-то! Потому что товарищам все это было глубоко по барабану.
       Вообще, надо сказать, наиболее распространенная в быту клятва, так называемое «честное слово», в русском обществе традиционно пользуется заслуженным презрением. Скажите какому-нибудь там немцу, что этот мост держится на честном слове, и он всерьез воспримет это как гарантию незыблемости данного инженерного сооружения. У нас, естественно, картина выстраивается прямо противоположная. Поэтому в моем далеком детстве для придания этой формуле хоть какой-то убедительности применялись различные методы усиления. Существовала целая иерархия этих методов.
       На нижней ступени находилось «честное пионерское», далее в порядке возрастания следовали «честное ленинское», «честное сталинское» и, наконец, могучее «честное всех вождей». Правда, и тогда имелась возможность обезопасить себя от последствий нарушения даже этой страшной клятвы, лишив ее магической силы. Достаточно было в момент произнесения незаметно сделать за спиной две двойных фиги (большой палец, понятно, между указательным и средним, мизинец же мучительным образом перекрещивается с безымянным). Думаю, впрочем, что и одной вполне достаточно. Не потому ли президенты в момент принятия присяги держат на Библии (Конституции) только одну руку, а что они тем временем вытворяют со второй – одному Богу известно.
       Так что при всех несомненных художественных достоинствах клятва юных химиков не более чем пафосное сотрясение воздуха.
       И потом, что за смутные угрозы. «Отвергнут сообществом… предан забвению…» Несерьезно все это, товарищи. Вот если бы их в чан с серной кислотой опускали, глядишь, дело бы и пошло.
       Но об этом остается только мечтать.