— Ну наконец-то,— сказала акушерка,— а то, понимаешь, уперся и ни в какую. Она перерезала мне пуповину, завязала аккуратный узелок, затем взяла меня за ноги и шлепнула пониже спины.
— Эй, тетка,— возмутился я,— полегче.
— Ты смотри,— удивилась она,— он еще разговаривает. Нелегко вам, мамаша, с ним придется, попомните мои слова.
— Да уж, чувствую,— вздохнула мать. Вы бы знали, что он мне до этого устраивал. Особенно в последний месяц. Это ж сплошное мучение было.
Я аж посинел от таких слов.
— Так это, оказывается, я тебя мучил? А кто, интересно, меня к Соваровским на свадьбу потащил?
— А что ж я, по-твоему, дома должна была сидеть, когда моя подруга детства замуж выходит?
— Ничего бы с тобой не случилось. А мне, думаешь, приятно было через пол-Москвы потом на трамвае трястись?
— Ишь, разговорился,— проворчала акушерка.— Без недели минута, а туда же. Ладно, мамаша, мы вас сейчас в палату отвезем. Поспите, сил поднаберетесь. Чувствую, они вам еще пригодятся. А мы уж тут как-нибудь с ним сами.
Мать увезли на каталке, а меня, туго обмотав во что-то, положили на стол.
— Не знаешь, когда кормить будут? — спросил меня сосед.
— А ты считаешь, должны?
— Вообще, говорят, положено. Брата моего старшего, по крайней мере, кормили. Но я, правда, не уверен, что он здесь лежал.
— А мы где?
— В роддоме.
— Да я вижу, что не в бане. В каком роддоме?
— Когда мать забирали, врач вроде говорил, в Клару Цеткин повезем.
— А это кто?
— Откуда я знаю? Еврейка какая-то.
Мне не понравилось, как он это сказал.
— А ты что, евреев не любишь?
— Да я их в глаза не видел.
— Ну то-то.
— А тебя как зовут? — спросил он.
— Пока никак. А тебя?
— Меня Валей обещали назвать. Если мальчиком буду, то Валентин. А если, девочка, то, значит, Валентина.
— А ты кто?
— Не знаю.
— Ну, писька у тебя какая?
— Да я не успел посмотреть, не до этого было.
— А чего ж, говоришь, не успел, может, не успела?
— Может, и так. А ты?
— Я вот как раз именно, что успел.
— Ну и что там у тебя?
— Не волнуйся, все в порядке. Дай бог каждому, как говорится.
— И как же тебя назовут?
— Не знаю уж, чего они там придумают. Я бы Альбертом хотел или Эдуардом. Можно даже Толиком на худой конец. Лишь бы не Игорем. Идиотское имя.
— Да уж, не подарок.
— Онищенко, где тут у меня? — раздался голос другой тетки. — Сейчас тебя к мамаше отнесем. Первый раз на живую титьку посмотришь.
И его унесли. Или ее. Точно сказать не могу. Больше мы уже не встречались. Давно это было. Ровно пятьдесят четыре года назад, день в день. С днем рожденья нас с тобой, Валя!