Трудности перевода

Когда любопытствующий иностранец начинает меня пытать: что же, все-таки, происходит в российской политике, я обычно быстро впадаю в отчаяние – человеку другой политической культуры решительно невозможно объяснить многие вещи. Ну, например, когда заезжий американский политолог или журналист говорит нечто вроде: «Нет, погоди, Евгений, ты считаешь, что Иванов (Петров? Сидоров) собирается сделать то-то и то-то, но как же так?! Ведь он недавно публично заявил, что этого делать не будет».

Приходится объяснять, что цена публичного слова в России совсем не та, что на Западе. У них политики хоть и не стоят в церкви на Пасху или на Рождество под объективами телекамер со свечками в руках, но когда вступают в должность, приносят присягу на Библии. Это гораздо серьезнее, чем просто ритуал. Это совсем серьезно. Один президент – фамилия его была Клинтон – чуть не лишился своего поста за дачу ложных показаний. Публичное вранье может обернуться концом карьеры.

Это не значит, что американские, английские, немецкие, французские политики чисты и простодушны, как дети, всегда говорят правду, только правду и ничего, кроме правды. Нет, конечно, там тоже есть мастера словесной эквилибристики, любители недоговорить, умолчать, лицемерить - но все это в жестких рамках приличий, в которые даже ложь во спасение вписывается с трудом.

Во всяком случае, если политик сначала говорил одно, а потом меняет свою точку зрения и собирается сказать совершенно другое, ему приходится очень серьезно и убедительно обосновывать перемену позиции. Наш же политик – настоящий хозяин своего слова: хочу - даю, хочу – забираю обратно.

Потом, опять же, надо иметь в виду, что политическая практика все чаще опровергает старую русскую пословицу про слово и воробья, остроумно усовершенствованную в советские времена: «Слово не воробей, поймают – вылетишь». Ну вот, к примеру, Борис Грызлов пригрозил своему главному сопернику Сергею Миронову: мол, погоди, змей, вот не переизберем тебя сенатором от Санкт-Петербурга, заодно и поста своего спикерского лишишься. А в результате? Миронов как ни в чем не бывало был переизбран сенатором, продолжает председательствовать в верхней палате, но и Грызлов ведет себя так, как будто и не давал он вовсе никаких обещаний круто расправиться со зловредным конкурентом. Что характерно, столь же невозмутимо Грызлов будет вести себя, наверное, и в том случае, если несчастный Михаил Зурабов, словесно уже многократно распятый, выпотрошенный, изорванный на куски, не будет отправлен в отставку, как давеча обещал Борис Вячеславович, а преспокойно продолжит работать в правительстве и после думских выборов в декабре.

Примеры легкости необычайной в обращении со словом наших политиков первой величины приводить можно бесконечно. Но, все равно невозможно на рациональном уровне объяснить иностранцу главное на сегодняшний день: почему многочисленные заявления президента Путина, что он не собирается оставаться на третий срок не имеют ровно никакого значения. Да потом, что сегодня президент думает так, а завтра решит иначе. Как когда-то в истории с прямыми выборами губернаторов.

Впрочем, надо учитывать языковые тонкости. Вот, к примеру, тому же Путину либералы любят попенять за то, что он когда-то сказал: государство, мол, не заинтересовано в банкротстве ЮКОСа. Так говорил он тогда сущую правду. В тот момент государство действительно не было заинтересовано в банкротстве нефтяной компании. Оно было заинтересовано в другом: сначала получить с ЮКОСа миллиарды начисленных ему задним числом налогов, потом купить с аукциона его самый ценный актив – «Юганскнефтегаз». Сегодня же банкротство идет полным ходом, интересы государства, видимо, поменялись. Бывает.

Когда трудности перевода наших политических реалий на зарубежные окончательно заводят разговор в тупик, я спасаюсь фразой: знаете ли, для того, чтобы разобраться в нашей политике нужен не политолог, а психоаналитик. Это не ко мне.

Я, кстати, не шучу. С позиций чистого политологического знания невозможно, например, объяснить похолодание, наступившее в последние годы между Москвой и Лондоном.

А с позиций психологии все элементарно: ну не верят, просто не в состоянии поверить в Кремле, что Блэр не может позвонить тому самому судье, что принимал решение об экстрадиции Березовского с Закаевым или сотрудников ЮКОСа, спасшихся бегством в Великобританию от басманного правосудия, и аккуратно так, ненавязчиво намекнуть, какое решение надо принять в высших государственных интересах.

Точно так же, как мне приходилось слышать от кремлевских инсайдеров, президент отмахивается от ложащихся к нему на стол критических статей о России и о нем лично, которые чуть ли не ежедневно появляются в европейской и американской прессе. Мол, какой смысл читать все эти наветы, они не отражают мнения публики, их печатают за деньги «беглых олигархов».

Как говорится, бытие определяет сознание. Научившись за семь лет рулить судами и телеканалами так, что нигде мышь не проскочит, трудно поверить, что где-то в мире все это может быть устроено по-другому.

Впрочем, привычка мерить все на свой аршин может сыграть с нынешней властью злую шутку.

Я полностью разделяю пафос многих моих коллег-журналистов, которые с негодованием пишут о западных бизнесменах, которые вполне цинично участвуют в аукционах по распродаже активов ЮКОСа, как бы сильно ни напоминал этот процесс дележку краденого.

Но я не соглашусь с теми, кто думает, например, что если западные банки ссужают на это дело миллиарды долларов «Роснефти», то и западные суды будут вести себя как паиньки. Если в них вдруг обратятся западные акционеры с исками о возмещении ущерба в связи с фактической национализацией, даже экспроприацией ЮКОСа, то та же американская или английская фемида, к примеру, запросто может принять эти иски к рассмотрению – с непредсказуемыми последствиями для наших властей.

Точно так же, в отличие от многих моих коллег, я не верю, что западные правительства проглотят третий срок Путина.

Войной, конечно, никто на нас не пойдет. И нефть с газом покупать будут. Но политически и лично подвергнут остракизму так, что мало не покажется. И мне кажется, что вот это Путин на самом деле все же понимает.

Наша правящая верхушка слишком сильно завязана на Запад – туда направлены потоки нефти, газа, металлов, денег, там счета, недвижимость, жены, дети, яхты и футбольные клубы. Сергей Борисович Иванов призывает настоящих патриотов ездить отдыхать в Калининградскую область и, быть может, лично сумеет пойти на такое самопожертвование, но в массовый героизм бюрократии и олигархии верится с трудом. Поэтому очередное наступление партии третьего срока, о котором все так много (и небезосновательно) говорят и пишут в эти дни, по-моему, все-таки должно захлебнуться.