Цивилизация
КПРФ и СПС переживают кризис. Эти две идеологические партии преследуют, как близнецов, одинаковые наследственные болезни: лидерская недостаточность, идейная дистрофия, ощущение исчерпанности исторической миссии. В ближайшие две недели пройдут съезды коммунистов и правых либералов, на которых им предстоит доказать своим избирателям, что они не «летучие голландцы» и не привиделись электорату в самый разгар политической бури, а существуют на самом деле.
Принципиальная разница между коммунистами и либералами в том, что первые прошли в федеральную Думу, а вторые не прошли. Что позволило первым не поменять на переправе лидера, а вторых вынудило отказаться от услуг своих руководителей. В результате СПС напоминает всадника без головы, находящегося в поисках замены своего черепно-мозгового устройства.
А поскольку других голов, кроме четырех утраченных, все равно нет, поиски естественным образом затягиваются.
На этом различия заканчиваются. Более того, все сказанное вовсе не означает, что у КПРФ нет проблем с лидерами. Они у коммунистов и либералов, в сущности, абсолютно идентичные. Потому что другого реального лидера, кроме старого, у отечественных комми нет, а логика модернизации и обновления требует его замены.
Похожи даже обвинения. Геннадия Андреевича критикуют за то, что он продался олигархам и Кремлю. Слава олигархической «партии Садового кольца» продолжает преследовать и СПС. А неосторожное высказывание одного из секретарей Союза правых сил Бориса Надеждина по поводу того, что СПС может пойти на преступную связь с правым крылом «Единой России», и вовсе испортило картину. Хорошо еще никто из начальников КПРФ не заявил о возможности союза с левым крылом большой двуглавой государственной птицы из отряда единороссов.
Видимых невооруженным глазом крыльев у «Единой России» действительно нет. Но если следовать логике нынешнего управляемого политического процесса, они должны появиться. И если коммунисты не пойдут под левое крыло, начнутся, да, собственно, они уже идут, судорожные поиски других партнеров из числа левопатриотических деятелей. Можно предположить, что такая же ситуация будет развиваться на правом фланге, где одни будут обвинять других в сотрудничестве с властью, что естественным образом будет мешать собрать демократическую коалицию к выборам-2007.
Это главная проблема демократов и либералов, которым в едином порыве предстоит преодолевать семипроцентный барьер. Вопрос: каким образом будут договариваться принципиальные противники власти и «конструктивные оппозиционеры»? Как будут делить власть и влияние в коалиции, если, конечно, она в принципе состоится? На эти вопросы вряд ли даст ответы съезд СПС, и это при стопроцентном понимании необходимости строительства единого блока и объединенного списка.
Тем временем на другом фланге испытывают те же сложности. Единого фронта левых, социал-демократов, патриотов и националистов нет, и есть серьезные сомнения в том, что он в принципе реален. Хотя уверенно можно прогнозировать прохождение коммунистами семипроцентного барьера. Но что это будут за коммунисты? У Зюганова точно еще есть три с половиной года — бунт будет подавлен, но осадок, то есть проблемы единства левонационалистической коалиции и ее лидера, останутся.
Татьяна Астраханкина, соединив в себе коммунистическую метафоричность и женскую «последнюю прямоту», назвала Геннадия Зюганова «ельцинским охвостьем». Вполне в традициях коммунистической печати. (Круче было только, как рассказывал мне один специалист по славянским языкам, в Польше 50-х годов: «заплеванный пигмей реакции».) Если же говорить по существу, то те же претензии предъявляются и либералам: они тоже неразрывно связаны с эпохой Ельцина. Впрочем, кто из нас, включая президента всех россиян, не вышел из ельцинского периода, как из гоголевской «Шинели»…
Тем не менее страсти, разворачивающиеся вокруг двух идеологических партий, свидетельствуют о том, что на рынке политических товаров и либеральная, и коммунистическая идея пользуются спросом.
В этом смысле, если угодно, ельцинская эпоха еще не закончена. У враждебных друг другу идеологем есть свои ниши, и эти ниши не искусственные, а вполне рыночные.
Другой вопрос, в какой упаковке готов покупать эти идеи избиратель. На этот вопрос нет точного ответа ни у той, ни у другой партии, равно как и у их конкурентов за «нишевые» преимущества.
В этом смысле у КПРФ и СПС еще есть шанс: невзирая на проблемы и жесткую конкурентную борьбу с товарищами по оружию, у них даже существует некоторая фора в виде наличия организационных региональных структур. И по тому, как «сыграют» эти партии именно на территориальных выборах в законодательные собрания, в том числе и нынешней осенью, можно будет судить об их реальной силе.
Помимо участия в региональных электоральных кампаниях коммунистам и либералам надо еще что-то делать. Комми объективно ограничены в рабочих ресурсах, потому что в принципе не являются партией влияния на власть. У СПС в этом смысле тоже поубавилось возможностей, но осталось хотя бы ощущение делегирования своих кадров во власть, особенно монетарную и экономическую.
Поэтому от зюгановцев мы получим попытки референдумов и массовых акций вроде той, которая запланирована на 2 июня, — протеста против монетизации льгот. СПС, судя по всему, изберет другой путь — проектную работу с организациями гражданского общества и правозащитниками.
~ С точки зрения пиара это, пожалуй, единственно возможный путь. С позиций общественной пользы такая работа в принципе необходима.
Съезды подтвердят, что партии еще живы. Будет констатирована прежняя лидерская схема: сохранение Зюганова и отказ от выбора председателя политсовета СПС ввиду отсутствия на данный момент ярких харизматических фигур. До строительства коалиций — левонационалистической и либерально-демократической — дело не дойдет. Вовсе не потому, что для того, чтобы объединиться, надо размежеваться. Просто другого пути российские партии все равно не знают: традиция заложена Ильичем, и не им отменять его заветы.
