Цивилизация
Не зря в российском гимне имени Михалкова С. В. сказано, что «российский орел совершает полет». Он, несмотря на природную (или приобретенную) двуглавость, действительно все время в движении. И, что характерно, никогда не знаешь наверняка, какой головой он повернется к общественности, пролетая то над Череповцом, то над Берлином, — «ястребиной» или «голубиной».
На сей раз в журнале «Шпигель» замглавы президентской администрации Владислав Сурков, не в пример предыдущему своему установочному выступлению в печати, повернулся к трудящимся всех буквально стран головой «голубиной», обозначив свои почти западнические и уж если не либеральные, то правоконсервативные предпочтения. Правда, в его выступлении в западной печати есть одно противоречие, объяснимое либо небрежной работой с расшифровкой интервью, либо тем, что к концу процесса редактирования интервьюируемый, спохватившись, испугался своего чрезмерного свободолюбия и низкопоклонства перед Западом. Вот пассаж в начале текста: «Запад не обязан нас любить. Нам следовало бы чаще задаваться вопросом, почему к нам относятся с таким недоверием. Ведь Запад — это не благотворительное сообщество. Как нас там воспринимали веками? Как огромную воинственную империю, управляемую деспотами — сначала царями, а потом большевиками. За что нас было любить? Если мы хотим понравиться, для этого нужно что-то сделать. Этим искусством необходимо овладеть». Далее: «Мы поняли, что нас окружают не враги, а конкуренты… Технические, интеллектуальные решения надо искать на Западе… Мы должны пойти в ученики». И в конце интервью: «У нас восстаний не будет… Мы видим и разные иностранные неправительственные организации, которые с удовольствием повторили бы этот сценарий в России».
Так должны ли мы идти в подмастерья к западным специалистам или нам следует противостоять их тлетворному влиянию в России и в ряде других стран СНГ? (Кстати, в тот же день Глеб Павловский заявил, что Запад на Белоруссии будет «тренироваться перед ударом по России». Здесь позиция заявлена недвусмысленно.)
Добро идет с Запада или зло? Решительно непонятно. Кажется, «голубиная» и «ястребиная» головы заспорили друг с другом, и двуглавый орел окончательно запутался в показаниях.
В интервью есть и еще одно противоречивое место, выпадающее из его общей вольнолюбивой тональности, де-факто и де-юре не признающей даже вины Ходорковского («Приговор еще не вступил в законную силу»). Это пассаж о вине лимоновцев перед правосудием и оправдание диковатой молодежной организации «Наши», пометившей Ленинский проспект пятнами, как проскакавшее стадо бизонов прерию — дерьмом. Но в остальном Сурков предстает перед западной и — опосредованно — отечественной публикой записным старомодным либералом каких-то прямо шестидесятнических антикоммунистических убеждений (достается от замглавы администрации даже еще одному кремлевскому изобретению — «Родине», что, возможно, означает: Кремль больше не считает родинцев своими).
Духоподъемное интервью Суркова следует расценивать как сигнал и мировой общественности по поводу того, что за зубчатой стеной и в кабинетах Старой площади не бронтозавры засели, а весьма прогрессивные молодые львы, и как горячий привет разнообразным внутренним оппонентам и недоброжелателям — от ультралибералов до чекистов-силовиков.
Для более утонченных потребителей информации Сурков заготовил изысканное блюдо: он называет идеологию «Единой России», а значит, свою идеологию, правоконсервативной. И заявляет тем самым авторские права на формулирование доминантного политического мировоззрения в стране, раз этого все равно никто не делает, это сделает Сурков.
В этом смысле он представляет не только собственные взгляды и интересы. Идеология правого консерватизма (или того, что условно называется в наших специфических обстоятельствах правым консерватизмом) была презентована не так давно и в установочном интервью главы кремлевской администрации Дмитрия Медведева журналу «Эксперт», больше напоминавшем коллективный отчетный доклад. Эта идеология буквально навязывается «Единой России», партии отчасти сознательно деидеологизированной, частично просто левой. Рупором этой идеологии стали радиостанция «Маяк» и журнал «Эксперт», исповедующие лояльный «голубиной» части власти либерально-националистический взгляд на происходящее в стране. «Единая Россия», — говорит Сурков, — представляет либеральные и консервативные ценности в их особом, российском понимании». Умри, лучше не скажешь — Россия и в исповедании либерализма все равно выбирает особый, третий путь, измерить который общим аршином решительно невозможно. (Кстати, замглавы администрации вводит и принципиально новое понятие — «националисты в хорошем смысле». И несмотря на некоторую анекдотичность термина, здесь нет никакого противоречия, это, по сути, сердцевина правоконсервативной идеологии, утверждающей особый, единственно верный способ любви к России.)
«Шпигель» называет своего собеседника «стратегом управляемой демократии». Возможно, для немецкого уха это понятие более внятное, чем «правый консерватор». Впрочем, для русского, пожалуй, тоже. Так оно яснее — без околичностей и неразрешимых логических противоречий, возникающих между двумя головами считающей себя почему-то единой российской власти.
