Марш обреченных

Сразу несколько ответственных и значимых персон российской политики, в частности Алексей Кудрин и Александр Шохин, справедливо заговорили об «обреченности» России на реформы после президентских выборов. Как раз 20 лет прошло с тех пор, как Советский Союз стал обреченным в буквальном смысле этого слова, а новорожденная Россия оказалась обречена на реформы: в сентябре 1991 года на 15-й даче в правительственном поселке Архангельское реформаторы писали план реформ и соответствующие нормативные акты.

Реформы первой волны были проведены, но к концу 1990-х стала очевидной необходимость реформ второй волны — так называемых структурных (пенсионная, образования, здравоохранения, армии, естественных монополий и т. д.).

Реализовать их, согласно новому плану преобразований («программа Грефа»), должен был молодой президент, чей мессидж отдаленно напоминал пиночетовский. Однако в отличие от Пиночета у него был огромный политический ресурс доверия населения, в скором времени дополненный ресурсом нефтяным. Страна снова была обречена на реформы — без них невозможно было развитие.

Высокая нефтяная конъюнктура вкупе с эволюцией личных взглядов на экономику самого президента сильно изменили ситуацию: не сделано было ничего, если не считать бюджетной и налоговой реформ, которые были отданы на откуп недобитым либералам. Довольно быстро новая власть обнаружила наркотическую зависимость от высоких рейтингов (столь же высоких, как нефтяные цены и привязанные к ним газовые). Соответственно, оказались невозможными так называемые непопулярные решения. К таковым, например, относилась пенсионная реформа — постепенный переход от распределительной системы к накопительной. Поднималась цена на нефть, а вместе с ней и желание отложить реформы в долгий ящик. Соответствующими темпами росла и социальная цена реформ.

Ту же самую пенсионную реформу сегодня проводить еще сложнее. Население стареет, пенсионеров становится больше, нагрузка на работающих растет, снижать налоговое бремя для экономики сложно, поскольку тогда образуется дыра в Пенсионном фонде. Больше того, возможное падение цены нефти ставит под вопрос устойчивость и госбюджета, и пенсионной системы.

Если бы реформа была проведена раньше, как это сделали, например, в Казахстане, страхи не были столь велики и не нужно было бы в который раз рассуждать об обреченности на реформы при национальном лидере, которого от любых преобразований начинает трясти. Прямо как Леонида Ильича, тоже любившего «стабильность» с ударением на первом слоге.

Никто же не призывает осуществлять переход на накопительную систему на манер Чили, где в свое время министр труда Хосе Пиньера сделал это одним махом, в результате чего за бортом остались те, кто зависел от распределительной системы. Но делать что-то надо, потому что

в скором времени наша распределительная система выработает свой финансовый и биологический ресурс и пенсионеры станут той политической силой, которой придется бояться как огня будущему президенту РФ. Старики и старушки под оранжевым флагом — это движение посильнее Ющенко и Тимошенко будет…

Аналогичная история произошла с военной реформой. Десять лет назад ее цена (переход на контрактную систему комплектования) определялась, согласно расчетам, в 0,3% ВВП. Руководству страны показалось, что это дорого. И теперь цена реформы растет из года в год, а армия продолжает гнить как институт, даже несмотря на регулярно растущие расходы на оборону и безопасность. Может быть, стоило один раз потратить нефтяные деньги, чтобы потом не разоряться каждый год на поддержание дедовщины и попрошайничества солдат срочной службы?

Вот уж действительно, согласно старой поговорке, которую приписывают Рональду Рейгану, правительство не решает проблемы, оно их финансирует. Непозволительная роскошь в ситуации, когда дешевле решить проблему, чем тратиться на нее ежегодно. Да, конечно, рейтинг может упасть. Но уж лучше он упадет сейчас сам, чем потом его снесет пресловутая «волна народного гнева» или он сгниет изнутри, отсохнет, почернеет и отвалится… Причем в первом случае место в истории лидеру уготовлено рядом с Маргарет Тэтчер, а во втором — с Александром Лукашенко. Но наши лидеры предпочитают сегодняшний личный комфорт завтрашним уважительным строкам в учебниках новейшей истории.

Лично у меня нет никаких сомнений, что, несмотря на все разговоры о необходимости перемен, Россию ждет та же муторная инерция с вялой стагфляцией — сочетанием стагнации и инфляции (не только денег, но и идей, ценностей, институтов, политической конкуренции, лидерства).

А все «реформы» будут похожи на вышеупомянутые пенсионную или военную. Или политическую, когда семенящие шаги по раскрепощению политической конкуренции оборачиваются своей противоположностью: выходящие из-под контроля политики ликвидируются, а вместо четырех партий в Думе будут представлены три. И чем дальше руководство страны станет тянуть с реформами, тем страшнее их будет начинать. Так уже было в отечественной истории, когда, например, об обреченности на либерализацию цен протрепались правительства Рыжкова и Павлова, а затем цены пришлось в алармистском порядке освобождать Гайдару.

Никому не хочется славы второго Гайдара. Да и кишка тонка. Кругом, как говорилось в популярном анекдоте десятилетней давности, одни «наполеоны без яиц». Так что марш энтузиастов реформ превращается в марш обреченных, стройными колоннами уходящих на очередной президентский срок.