Цивилизация
Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву предъявили новое обвинение – и я совершенно счастлива. Это неприличное чувство для комментатора и журналиста, но я счастлива. Потому что это обвинение означает, что теперь Ходорковского не убьют, как Литвиненко. Или, по крайней мере, это резко снижает вероятность такого события.
Причин, по которому Ходорковскому предъявили новое обвинение, уже нашли несколько: тут и снятие опасности УДО, и отсрочка проблемы Страсбургского суда, который иначе пришелся бы как раз на неспокойный 2008-й, и вообще, мол, нечего Ходорковскому в Краснокаменске сидеть – пусть поволнуется, попрыгает.
Я бы к этим трем причинам прибавила еще одну, крайне существенную: нового прокурора. Прокурор Чайка не сажал у нас Ходорковского, и это непорядок. Как к Шамилю Басаеву не принимали людей, не замочивших хотя бы одного федерала, так и прокуратурой не может руководить человек, не посадивший хотя бы раз Ходорковского. Это неправильно. Посадка Ходорковского – это вроде как экзамен на звание генерального прокурора. Ну нельзя занимать эту должность, его не сдав.
И все же, несмотря на эти, крайне весомые причины, есть еще одна причина. Главная и совершенно неуважительная. Эта причина кроется в устройстве наших государственных органов; а устроены они очень просто. Каждый чиновник не думает о том, как лучше сделать дело (даже если это черное и злое дело). Он думает только о том, как угодить начальству.
Откуда, например, взялась цифра в $23 млрд украденных Ходорковским денег? Да оттуда же, откуда в Беслане взялась цифра в 350 заложников. Спрашивают большого начальника: «сколько заложников?» Большой начальник спрашивает среднего: «сколько заложников?» Средний спрашивает маленького «сколько заложников?». А маленький не думает: «сколько заложников?» Он думает: «Какую бы мне цифру назвать, чтобы она понравилась начальству?» И, конечно, 350 заложников начальству понравятся больше, чем 1200.
И с долларами также. Маленький чиновник смотрит и думает: «А что больше понравится начальнику, если я напишу, что Ходорковский украл $1 млрд. или что он украл $23 млрд. дол?» И, конечно, решает, что $23 млрд. понравятся ровно в 23 раза больше.
Проще говоря, новое дело возбудили, потому что его расследовали: не пропадать же делу. Ментов в Читу нагнали, потому что можно было их нагнать: начальству будет приятно, если нагонят, такое рвение! Адвокатов с самолета снимали, потому что можно было их снять: начальству будет приятно, если снимут: отметишься перед начальством.
А что в результате Ходорковскому дают возможность провести уже чисто политический процесс, где он, через адвоката Шмидта, будет лупить прямой наводкой, и уже конкретно превратится из Ходорковского в Манделу; что весь Запад показывает пальцем и сенаторы в США предлагают исключить Россию из «восьмерки», — так «восьмерка» — это не проблема лейтенанта. Проблема лейтенанта – стать капитаном.
Такая структура принятия решений предполагает одну важную вещь: отсутствие в системе обратной связи.
Чиновник знает, что он не рискует лишиться должности за версию, которая не совпадает с действительностью. И знает, что у него нет шансов получить повышение за версию, стратегически помогающую системе. Повышение получают только за версию, которая приятна начальству.
Такая структура решений возможна только при диктатуре. Диктатура – вообще-то неплохой режим управления. У нее масса управленческих преимуществ. И всего один недостаток: она побуждает принимать решения, лично приятные диктатору и говорить то, что лично приятно дикатору. Диктаторы обыкновенно неглупы; но даже самого умного человека обмануть легче, чем миллион идиотов.
В этом смысле $23 млрд., отмытых ОПГ Ходорковского, – это обвинение, которое могло быть предъявлено только при диктатуре.
И разница между скромным обвинением в хищении 20% «Апатита» и 23-мя миллиардами долларов – это и есть арифметическое выражение того, насколько далеко Россия продвинулась по дороге к диктатуре.
