Размер шрифта
А
А
А
Новости
Размер шрифта
А
А
А
Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Желтое небо справедливости

экономический публицист

После того как новое ливийское правительство объявило, что в новой Ливии будут действовать законы шариата, на Западе как-то вдруг сообразили, что революции в отличие от голливудских фильмов не всегда кончаются хеппи-эндом. И уж точно не всегда приводят к установлению демократии.

Это, в общем-то, ясно из опыта. Революций в мире куда больше, чем демократий.

Вообще, вот, скажем, какова вероятность, что в стае шимпанзе уничтожение зарвавшегося альфа-самца приведет к изменению образа правления в стае? Ответ: нулевая. Более того, этологи выяснили, что различные группы шимпанзе ведут себя по-разному (как по-разному устроены человеческие государства) и что если вожак был исключительно жесток и нагл, то и преемник его, с большой вероятностью, будет жесток и нагл. И в данном случае человеческие общества устроены вполне по-обезьяньи.

Все мы в России тоже так или иначе воспитаны на социал-демократической легенде о том, что народ, свергнувший тиранию, обретет непременно свободу. И на сказке Юрия Олеши «Три толстяка». К сожалению, если бы написать продолжение «Трех толстяков», оно вышло бы печальным. Канатоходец Тибул ставил бы к стенке врагов народа, оружейника Просперо отправили бы в ГУЛАГ, а девочка Суок заделалась бы министром пропаганды.

На самом деле количество удачных революций в истории человечества можно перечесть на пальцах рук, и сделать это, увы, может даже однорукий человек. При этом удачными революциями являлись вовсе не те, что были направлены против кровавых режимов. Наоборот, чем кровавей режим, тем хуже обыкновенно бывали последствия революции. Чем больше завоевания народа перед революцией — тем лучше.

Самой удачной революцией в мире была американская, и взбунтовались американцы отнюдь не против беспросветной тирании. Все американские штаты имели еще до революции свои представительные ассамблеи, причем в силу дешевизны земли избирателями в Америке было куда больше людей, чем в Англии. Налоги (вопреки известной истории о бостонском чаепитии) были тоже ниже: если средний британец платил в 1763 году 26 шиллингов в год, то средний налогоплательщик в Массачусетсе платил 1 шиллинг, и понятно, что Stamp Act эту цифру в 26 раз не увеличил. Количество американцев, убитых на полях сражений за свободу, не превышает 4400 человек, и кровавый британский режим отнюдь не был настроен подавить бунт в колониях любой ценой: едва ли не треть парламента высказывалась против войны, а лидер вигов Фокс и вовсе расхаживал по парламенту в цветах армии Вашингтона.

Сравните американскую революцию, скажем, с гаитянской 1804 года. Белые на Гаити обращались с рабами как со скотом, и, когда те восстали, они повели себя как скот. Вырезали сначала всех белых, а потом на всякий случай и всех недостаточно черных; всего получилось около 100 тыс. трупов. Последствия этой революции Гаити хлебает до сих пор, причем на Гаити стандартом является убеждение в том, что именно гаитянская революция показала всему миру дорогу к свободе и что угнетатели всего мира до сих пор не могут Гаити это простить и отсюда и проистекает бедность и нищета Гаити. Даже коммунисты уже не несут такого про 1917-й.

Социал-демократически настроенная публика, считавшая, что революция — это непременно прогресс, в свое время с изумлением восприняла Иранскую революцию, в ходе которой более прогрессивный режим шаха был заменен средневековыми обычаями. Напрасное удивление: не вижу, чем иранская история отличается особенно, скажем, от мадридского восстания мая 1808 года, когда мадридская чернь восстала против Жозефа Бонапарта (который, между прочим, отменил инквизицию и вообще сделал много полезных дел) в пользу одного из редкостнейших мерзавцев и ретроградов, когда-либо украшавших собой и без того богатый мерзавцами и ретроградами испанский трон. Испанская элита при этом хлопала в ужасе глазами и заслужила клеймо «непатриотов».

Впрочем, что испанцы. Народные восстания — что Жакерия во Франции, что «красные войска» в Китае — случались в истории регулярно. Разумеется, между китайскими и европейскими восстаниями была большая разница: первые были организованны, и потому почти все китайские великие династии пали в результате народных восстаний, а вторые были — чистый бардак. Но вот сходство идеалов между восстаниями было всегда удивительное, и в целом идеалы сводились к тому, что после победы восставших небо из синего станет желтым, в мире будет править живой будда Майтрейя и больше не будет богатых и бедных, а будут лишь избранные и неизбранные. Откровенно говоря, это все не сильно отличалось ни по идеалам, ни по последствиям от африканских и латиноамериканских революций XX века, а теперь вот и от «арабской весны».

Разумеется, в истории нет ничего верного само по себе, но все смотря по обстоятельствам. В мире было несколько удачных революций — американская да восточноевропейские революции после падения СССР. Кажется, удачной оказалась грузинская «революция роз», и еще ко всему этому следует заслуженно прибавить изгнание афинянами Писистрата и убийство римлянами Тарквиния. Но как-то эта статистика на фоне двух тысячелетий не впечатляет.

Что, разумеется, не исключает банального удовлетворения от участи, постигшей Каддафи: режим в Ливии был таков, что, когда там воцарится «Аль-Каида» (организация запрещена в России), хуже не станет. Я вообще большой поклонник того, чтобы где-то было наконец построено салафитское государство, потому что идея, для того чтобы умереть, должна воплотиться. Пока победившая революция не начнет утверждать, что небо отныне желтое, народ не поверит, что небо покрасить нельзя.