Размер шрифта
А
А
А
Новости
Размер шрифта
А
А
А
Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Просто соседи

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»

Неформальный саммит СНГ, прошедший неделю назад, стал прощальным для Владимира Путина в качестве президента России. Это хороший повод подвести некоторые итоги миновавшей восьмилетки на постсоветском пространстве.

Согласно достаточно распространенному взгляду, результаты Путина близки к катастрофе. Действительно,

к концу 1990-х годов Москва, вопреки тяжелым внутренним проблемам и общему кризису Содружества Независимых Государств, оставалась его неоспоримым центром.

Бывшим союзным республикам приходилось постоянно оглядываться на Кремль, а политика Запада была невнятной и непоследовательной. К тому же Россия считалась лидером демократической трансформации и экономических реформ, даже после дефолта 1998 года.

Со времени прихода Путина государства экс-советской территории бросились врассыпную.

Политическое влияние Москвы быстро сокращалось, что проявилось в Грузии, начиная с 2003 года, но особенно на Украине в 2004 году. Отношения с Белоруссией язык не повернется назвать союзническими. Попытка урегулировать приднестровский конфликт сорвалась из-за вмешательства США и Евросоюза.

Разбогатевший на нефтедолларах Азербайджан повел себя независимо, ощущая, как растет его стратегическая значимость. Казахстан стал претендовать на статус державы, способной говорить с Россией практически на равных. В Центральной Азии появились (с согласия Кремля, о котором он скоро пожалел) американские военные базы и укрепилось экономическое присутствие Китая. Одновременно

государства центрально-азиатского региона начали заигрывать с разными центрами влияния в надежде лучше реализовать свои энергетические преимущества.

Существенно возросла общая активность Соединенных Штатов и некоторых европейских государств. Под занавес президентства Владимира Путина разразился косовский кризис, чреватый неясными последствиями для постсоветской территории. В практической плоскости встал вопрос о членстве в НАТО Украины и Грузии.

Но есть иная, более позитивная трактовка этой ситуации.

Согласно ей, только в нынешнем десятилетии Россия взялась, наконец, проводить реалистичную и прагматичную политику, основанную на понимании собственного интереса. Возобладало осознание, что двусторонний подход эффективнее многостороннего.

Мы перестали сентиментальничать по поводу «общего прошлого», гнаться за интеграционными химерами и оплачивать из собственного кармана готовность соседей делать вид, что они хотят воссоединяться.

Во главу угла была поставлена рентабельность. Москва продемонстрировала умение проявить максимальную жесткость, где считает это нужным, и гибкость, когда она сулит выгоду. Наконец, Россия больше не боится вступать в лобовые противоборства с геополитическими соперниками, защищая свою сферу интересов. Удается не всегда, но возможности растут. В конечном итоге позиции укрепились, поскольку страну стали больше уважать.

Две точки зрения не противоречат друг другу, а по-разному описывают один и тот же объективный процесс, который разворачивается в СНГ. И оценивать успешность российской политики можно только сквозь его призму.

К середине текущего десятилетия в основном завершился процесс становления новых независимых государств, возникших на месте бывшего СССР. Они различны по политическим системам, геополитическим ориентациям, ресурсной базе и уровню экономического развития. Но в целом эти страны состоялись, и на обозримую перспективу нет угрозы того, что они утратят свою государственность.

Теперь перед местными элитами, которые сформировались, объединив националистические и номенклатурные элементы, встала задача найти место своих стран в более общей системе политических координат.

В 1990-е годы было не до того – шла первоначальная консолидация власти, решались самые острые проблемы выживания.

Возникновение у соседей собственной повестки дня Москва осознала после украинских событий 2004 года, когда российское вмешательство дало противоположный результат. Причем тот факт, что в киевские избирательные страсти вмешался лично президент Путин, сделало поражением еще более болезненным.

На киевском майдане рассеялась иллюзия того, что Россия хорошо понимает положение в странах СНГ и способна решающим образом воздействовать на него изнутри.

Кремль извлек серьезный урок из тогдашних событий. Уже к весне 2005 года сформировался новый подход: коль скоро мы не способны менять политическую ситуацию в государствах вдоль наших границ, не стоит и пытаться. Но Россия пальцем не шевельнет, чтобы содействовать успеху стран, выбравших себе иное направление движения. Напротив, они автоматически получают «статус наименьшего благоприятствования» и не могут рассчитывать на экономические или какие-то другие поблажки.

Подобный подход, естественно, не способствовал росту популярности России в прилежащих странах, да и на международной арене вообще. Возросло стремление постсоветских государств найти более благожелательного и перспективного патрона.

Зато новый курс Москвы явственно высветил объективные пределы возможностей – как самих стран СНГ, так и их кураторов по обе стороны Атлантики. Ряд постсоветских столиц ощутили глубину реальной зависимости от России. А политики, например, в Европейском союзе продемонстрировали, что их готовность и желание принимать активное участие в трансформации новых независимых государств довольно ограничены.

Дальше же каждая страна оказалась перед выбором. Первый вариант – продолжать курс на отдаление от России, преодолевая возникающие трудности и постепенно втягиваясь в другую орбиту (как Грузия). Второй – пытаться лавировать и проводить самостоятельный курс (это по силам тем, кто обеспечен своими ресурсами). Третий – укреплять или восстанавливать отношения с Москвой, рассчитывая с ее помощью решить свои проблемы (например, Молдавия). Этот выбор (в разных вариациях) и будет составлять основное содержание постсоветской политики в ближайшие годы. Если Россия заинтересована в расширении своего влияния, то на новом этапе курс, де-факто взятый на вооружение в 2005 году, придется корректировать.

Для стран, готовых к более тесным отношениям с Москвой, необходима система поощрения – экономического и политического.

Некоторые признаки меняющегося подхода уже заметны. Это, например, готовность торговать оружием по внутрироссийским ценам с участниками ОДКБ и явное различие российских подходов к Абхазии и Южной Осетии (угрозы применить косовский прецедент), с одной стороны, и Приднестровью (кропотливая работа по выработке плана урегулирования) – с другой.

Однако преференции должны базироваться на четких принципах и быть рассчитаны не на сиюминутный эффект, а на создание системы союзнических отношений. При этом России придется поступаться какими-то текущими выгодами для обретения более долгосрочных. Прагматизм – это не всегда максимизация прибыли.

Владимир Путин выполнил черновую работу – по итогам его президентства многое на постсоветском пространстве прояснилось.

Другой стиль поведения, возможно, избавил бы от лишнего напряжения, но едва ли что-то изменил по сути – дезинтеграция продолжилась бы по объективным причинам. Зато у следующего президента есть шанс попытаться начать какое-то созидание.