Цивилизация
Назначение Хиллари Клинтон на пост госсекретаря США стало, наверное, самым заметным событием в американской политике со времени избрания Барака Обамы президентом. Новый хозяин Белого дома идет на риск.
Иметь в подчинении чиновника, который в душе убежден, что был бы намного лучшим главой государства, чем шеф – смелое решение.
Мотивы этого шага явно внутриполитические. Несмотря на демонстративное единение перед выборами, противоречия внутри Демократической партии между сторонниками Обамы и приверженцами Клинтон никуда не делись. Последние настолько влиятельны, что при желании способны создать огромные проблемы новому президенту при реализации его программы. Тем более что меры придется принимать болезненные и непопулярные. Чтобы надеяться на успех, необходимы крепкие тылы, так что консолидация политической базы крайне важна.
Впрочем, готовность разделить власть и ответственность с могущественным бывшим оппонентом не гарантирует единодушия в команде. Хиллари Клинтон – политик крупного калибра и очень высокого уровня амбиций. Пробыв восемь лет первой леди (многие уверены, что ее реальная роль в те годы выходила далеко за рамки формальных функций), она хорошо знает мировые проблемы и известна по всей планете. Вокруг госсекретаря, несомненно, соберется группа людей, работавших с ее мужем в 1990-е. Не все получат официальные должности, но есть и иные способы оказывать влияние на выработку курса.
Обозреватели много рассуждают об отличиях внешнеполитических горизонтов Обамы и Хиллари Клинтон. Как правило, чаще всего упоминают Ближний Восток – Хиллари занимает гораздо более жесткие позиции по Ираку и Ирану.
В целом считается, что она склонна намного больше прислушиваться к мнению тех, кто видит основной задачей американской политики на Ближнем Востоке обеспечение безопасности Израиля. Однако, как представляется, важнее не расхождения по конкретным вопросам, а общий настрой новой дипломатической команды.
Президентство Билла Клинтона было «золотым веком» американского лидерства – экзистенциальная угроза, исходившая от СССР, исчезла, экономика росла, идеология победно шествовала по миру, политические позиции крепли. Соединенные Штаты превратились в единственную сверхдержаву, которая фактически могла делать все, что хотела. Тогда подобное казалось естественным ходом истории. Теперь на этот счет есть и иные взгляды – 1990-е были уникальным десятилетием, и американский триумф стал следствием стечения обстоятельств, которые неповторимы.
Как бы то ни было, оборотная сторона успехов конца ХХ столетия проявилась уже после ухода демократической администрации, и годы президентства Джорджа Буша оказались временем неуклонного ослабления лидерских позиций США.
Тремя символами республиканского правления 2001–2009, скорее всего, в истории останутся вторжение в Ирак, безобразная организация работ во время урагана «Катрина» и финансовый крах.
На этом фоне клинтоновская эра представляется в еще более выгодном свете. А ее представители, да еще руководимые президентом, которого многие воспринимают почти как мессию, возвращаются во власть с чувством исторической ответственности за спасение нации.
Для Москвы пришествие Хиллари Клинтон – вряд ли хорошая новость. В ранг пропагандистской догмы возведен взгляд на 1990-е годы как на черную дыру, из которой Россия выбралась разве что не чудом. Запад же, как теперь принято считать, всеми силами заталкивал нас обратно, и солировал при этом человек с фамилией Клинтон вместе со своими присными.
С другой стороны, у этого самого человека, как и у его соратников, от опыта взаимодействия России не могло не остаться неприятного осадка. На фоне успеха целого ряда клинтоновских начинаний и общей атмосферы либерально-демократического взлета 1990-х российский случай выглядит почти провальным. Интеграции Москвы в западную систему как младшего партнера, что, очевидно, было целью тогдашней стратегии, не случилось. Как не случилось и российской демократии, построение которой можно было бы поставить в заслугу внешнему фактору.
Столкновение двух этих комплексов восприятий не благоприятствует созданию климата доверия. Предположения о том, что ветераны клинтоновской администрации будут воссоздавать политику прошлого десятилетия, конечно, неосновательны. Все они – опытные политики и дипломаты, которые прекрасно понимают, насколько все изменилось по сравнению с 1990-ми годами. Однако помимо рациональной и профессиональной оценки происходящего есть и нечто, что не поддается точному измерению – ощущения, с которыми деятели предшествующего периода возвращаются во власть. И это, скорее всего, ощущение недоделанной работы, которую надо довести до конца. Поэтому
воссоздание каких-то из походов прошлого десятилетия может произойти помимо сформулированного желания участников процесса, на уровне подсознания. Реакцию Москвы предсказать нетрудно, благо все и так давно на взводе.
Конечно, Хиллари Клинтон, сколь влиятельной она ни была бы, займет пост госсекретаря, а не президента. За главой государства всегда остается последнее слово, в конце концов, он может просто уволить министра. Помимо Клинтон в администрации будет достаточно тяжеловесов, имеющих собственные представления о внешней политике – прежде всего министр обороны Роберт Гейтс, вице-президент Джо Байден, помощник по национальной безопасности Джеймс Джонс и министр торговли Билл Ричардсон. Все – звезды первой величины. А в любой «команде мечты» главная проблема тренера – добиться того, чтобы звезды удачно дополняли друг друга, а не занимались взаимным блокированием.
Опыт администрации Буша, в которой война между Госдепартаментом и Пентагоном не прекращалась до ухода Дональда Рамсфелда в конце 2006-го, а подспудное противостояние дипломатического ведомства и офисом вице-президента продолжается и поныне, показывает, к чему приводят подобные ситуации. Иракское фиаско, которое Джордж Буш в недавнем интервью «Эй-Би-Си» признал главным своим провалом, во многом стало следствием именно внутренних свар. Барак Обама берет на себя тяжелое кадровое бремя.
