Цивилизация
В 2001 году профессор Стамбульского университета Бейкен Ахмет Давутоглу выпустил книгу под названием «Стратегическая глубина: международные позиции Турции», в которой предложил принципиально новую концепцию внешней политики. Всю вторую половину XX века Анкара руководствовалась простым набором установок: Турция – лояльный член НАТО и часть политического Запада, противостоящая политическому Востоку со всеми вытекающими из этого ограничениями и обязательствами. Это, естественно, не давало свободы действий, зато обеспечивало как американские гарантии безопасности, так и прочие политические и экономические дивиденды в рамках западной системы. Тем более что Турция была не просто одним из союзников, а опорной страной на южном фланге альянса и обладателем второй по численности армии в рамках блока.
Исчезновение СССР снизило значимость гарантий, зато события по периметру турецких границ стали развиваться очень бурно. Появились новые государства, в том числе родственные Турции этнически и культурно. Стала применяться серьезная военная сила (начиная с «Бури в пустыне» в 1991 году и далее). Прогремела серия войн на Балканах. Начался стремительный подъем Евросоюза, сменившийся в какой-то момент его упадком. Арабский мир пришел в движение – не очень еще заметное в конце XX века, но все более очевидное в начале XXI.
«Стратегическая глубина» Давутоглу предполагала план того, как Турция должна реагировать на все эти перемены.
Автор исходил из того, что значение любой страны в мировой политике определяется ее геостратегическим положением и «исторической глубиной». С этой точки зрения Турция практически уникальна – благодаря местоположению на стыке сразу нескольких важнейших регионов и традиции, унаследованной от Османской империи. Последнее особенно существенно, поскольку османы некогда объединяли практически весь мусульманский мир, что потенциально делает сегодняшнюю Турцию «мусульманской сверхдержавой». Обладая комбинацией разных параметров, страна «по определению не может быть периферией, второстепенным членом ЕС, НАТО или просто частью Азии». Из этого делался вывод о том, что, во-первых, Турция обречена на центральное место в международных отношениях, во-вторых, ей следует снижать зависимость от Запада и западных организаций за счет установления системы балансов – выстраивания отношений с важными незападными странами. От прежде недружественных России и Ирана до Китая, Индии и прочих растущих держав Южной и Восточной Азии.
Концепция Ахмета Давутоглу произвела сильное впечатление на руководство Партии справедливости и развития, которая пришла к власти спустя год после опубликования книги. Автор стал советником Реджепа Тайипа Эрдогана, потом послом, которому поручались самые деликатные миссии, и, наконец, в 2009 году — министром иностранных дел. Развитие событий в регионе и мире, казалось, подтверждало правоту Давутоглу. Западные институты расшатывались: НАТО, верным слугой которой Анкара всегда была, блуждало в поисках миссии, Евросоюз, куда Турцию не стремились принимать, углублялся во все более острый кризис. США ввязались в явно проигрышные для себя ситуации в разных частях Большого Ближнего Востока – от Палестины до Афганистана. Ситуация благоприятствовала наращиванию Анкарой самостоятельной активности и повышению ее международного статуса.
Апофеозом стремления к «мирному возвышению» Турции стала доктрина «ноль проблем с соседями», выдвинутая Давутоглу с приходом на министерский пост. Имелось в виду, что Анкара выйдет на лидирующие позиции в регионе исключительно за счет конструктива.
Урегулирование конфликтов и трений, где они есть (например, с Арменией или Ираном). Резкое наращивание торгово-экономических связей, где это возможно (например, с Россией). Предложения собственной модели развития тем, кого это может заинтересовать (арабским странам). Культурно-экономический патронат (Балканы).
Такая программа сразу показалась многим избыточно лучезарной. Тем не менее вначале было впечатление, что прогресс возможен: Турция развивалась очень быстро, другие переживали стагнацию, и образ Анкары как преуспевающего игрока сам по себе обеспечивал преимущество. Однако попытка гиперактивного поведения по всем азимутам сразу быстро стала наталкиваться на непреодолимые сложности. Наиболее характерной оказалась неудача примирения с Арменией, которое вызвало настолько негативную реакцию Азербайджана, что даже напористому Эрдогану пришлось отступить. Ну а «арабская весна» со всеми ее противоречивыми составляющими наглядно продемонстрировала, что Турция не в состоянии гармонизировать противоположные интересы на разных направлениях.
Итог политики «ноля проблем» парадоксален: сегодня у Турции, пожалуй, не осталось соседей, отношения с которыми можно было бы назвать однозначно положительными.
Арабский мир от опеки Анкары или заимствования ее модели отказался, точнее, скоро выяснилось, что она там неприменима. Расчет на быстрое падение режима Башара Асада и перспективу Турции играть роль распорядителя в новой Сирии не оправдался. Отношения с Ираном, которые Эрдогану до этого удалось заметно улучшить, резко деградировали из-за Сирии. А теперь, после самолетного инцидента, сирийские разногласия плохо сказываются и на связях с Россией, хотя до последнего времени Москве и Анкаре удавалось отделять конфликтную тему от основного массива отношений.
Примечательно, что и на натовском фронте не все ясно. Втянувшись в очень сложные коллизии в регионе, Турция вспомнила о союзниках: их поддержка снова оказалась важна. Тем более что по вопросу об Асаде позиции Анкары и западных столиц совпадают. Многие комментаторы даже предполагали, что НАТО может использовать турецко-сирийские трения как повод для прямого вмешательства в Сирии. Однако, похоже, что как раз такого намерения нет. Ни сбитый несколько недель назад турецкий истребитель, ни эскалация пограничных инцидентов не заставили альянс ничего предпринять: громко солидаризировавшись с Турцией на словах, НАТО и пальцем не шевельнуло, чтобы оказать ей практическую поддержку. Такое впечатление, что в альянсе понимают: отношения между Анкарой и Дамаском несут в себе очень специфическое локальное содержание, и вмешательство больших внешних сил запутает все еще больше.
Действительно, стремление Турции к эксклюзивной региональной роли грозит привести к крайне неприятным внутренним последствиям. По мере ослабления режима в Дамаске все более активную роль в турецком приграничье играют курдские организации и прежде всего — Рабочая партия Курдистана, заклятый враг Анкары на протяжении многих десятилетий. В последние годы Турции удалось многое сделать для снижения напряженности, связанной с курдами: военно-полицейские операции и поимка Абдуллы Оджалана в сочетании с реформами, направленными на устранение дискриминации курдов, принесли плоды. Однако все грозит пойти насмарку – мало того что со стороны Ирака у турецкой границы появилось де-факто независимое курдское квазигосударство, теперь нечто подобное может возникнуть и на сирийской территории. При этом,
по всем опросам общественного мнения, подавляющее большинство граждан Турции против военного вмешательства в Сирии, хотя у правительства вскоре может не остаться выбора.
Многие сегодня упрекают Ахмета Давутоглу в том, что, провозгласив амбициозный курс, он не смог его точно просчитать и сильно переоценил возможности страны. Самое неприятное в том, что и возврат к прежней внешнеполитической идентичности невозможен – слишком изменились все условия. Стратегическая глубина того и гляди обернется стратегической бездной.
