Цивилизация
Помните 90-е годы — Международный валютный фонд (МВФ) представлялся в России чуть ли не как центр мирового заговора против страны, фактически управляющий ею. Прошло всего десятилетие, и как разительно все изменилось! Пик влияния МВФ в мире явно прошел, но задачи поддержания мировой стабильности актуальны как никогда. Так, может быть, стоит ожидать нового роста влияния МВФ или, наоборот, окончательной смерти этой организации? Реформа МВФ стоит на повестке дня мирового сообщества.
Как МВФ собирает деньги?
МВФ – это касса взаимопомощи для 187 стран — членов организации. Согласно установленным квотам, они вносят туда свои деньги, формируют органы управления. А потом из этих денег выдаются кредиты нуждающимся странам. Кажется, простая и логичная схема. Но, как известно, дьявол — в деталях.
У всех стран мира свои валюты — как же они вносили деньги в общий фонд? По такой схеме: четверть — в резервных валютах (сегодня их 4: доллар США, евро, фунт стерлингов, японская йена), а оставшиеся 3/4 — в национальной валюте. Для сведения воедино всех валют существует специальная валюта, применяемая только в МВФ, — SDR, традиционно у нас переводится как «специальные права заимствования», хотя по смыслу это скорее просто фиксация неких прав стран в организации, слова «заимствование» в названии этой валюты нет (это такой «говорящий перевод» 90-х годов, когда квота страны у нас понималась только как квота на получение займа МВФ). В SDR ведутся расчеты и выдаются кредиты МВФ. Ее можно обменять на любую другую валюту, нужную стране, — в рамках МВФ или вне их (тогда страна, получившая SDR, может внести эти SDR в МВФ в счет «валютной» 1/4 своей квоты).
Внесение национальной валюты в фонд МВФ, кажется, ничего стране не стоит — напечатал сколько надо и порядок. Но не все так просто. Вносит ведь бюджет этих стран. А валюту печатают центробанки (ЦБ). А бюджет должен сначала найти доходы для внесения своей квоты.
Конечно, эмиссионный доход ЦБ так или иначе попадает в бюджет (путем перечисления туда части прибыли центробанка). Кроме того, бюджет получает деньги ЦБ при приобретении им гособлигаций с открытого рынка или непосредственно у минфина (впрочем, последняя операция обычно всегда была под запретом МВФ, одно из первых требований МВФ — законодательно запретить такую операцию, в России она и запрещена).
Несмотря на технические сложности, все же очевидно, что внести деньги в своей валюте стране намного легче, чем в иностранной, которую еще надо заработать. Поэтому США, Англия и Япония находятся в явно привилегированном положении (я бы не сказал это о странах еврозоны, которые самостоятельно не эмитируют евро и устроить «междусобойчик» между бюджетом и ЦБ не смогут — издержки наднациональной валюты).
Кто управляет МВФ?
Это очень интересно. Формально, на собраниях МВФ стараются соблюсти принцип единогласия (в переводе на русский означает, что никто не выступает против слишком сильно). Но фактически понятно, что как может выступить против страна, которая хочет занять у МВФ? Понятно, что фактическое управление в руках стран с наибольшей квотой денег, а значит, и голосов. И у кого же эта квота?
Квота США составляет 17,7%. Всего 10 стран: США, Канада, Япония, Австралия и 6 крупнейших стран Европы (включая почему-то большую долю Нидерландов) – имеют более 50% голосов – контрольный пакет. МВФ расходует фактически их деньги (за исключением Австралии и Канады — 100% их квот обеспечено резервными валютами), и логично, что именно они принимают решение о политике организации.
При этом считается, что американец возглавлять МВФ не должен (из-за самой большой квоты), традиционно это всегда были европейцы, вместо этого американец обычно возглавляет Мировой банк. Это негласное правило соблюдается уже больше полувека.
Как МВФ тратит деньги?
МВФ дает кредиты странам — членам организации, которые к нему обращаются. Как правило, формально идет речь о кредите под разрыв платежного баланса, т. е. когда стране не хватает по той или иной причине резервных валют. В такой ситуации экономическая теория предписывает девальвацию национальной валюты (если она фиксирована, если свободна — то не мешать ее падению), которая сделает дороже импорт, выгоднее экспорт и тем самым автоматически выровняет платежный баланс. МВФ дает кредит, чтобы избежать девальвации.
С точки зрения экономической теории кредиты МВФ должны иметь очень ограниченное применение только для очевидно временных разрывов платежного баланса. Иначе они начинают мешать реализации «свободной руки рынка» — автоматических механизмов стабилизации ситуации, что только откладывает и резко увеличивает проблемы. Но грань тут найти очень сложно, и традиционно девальвация и МВФ — прямые антагонисты.
Совершенно понятно, что кредит может быть «проеден». Чтобы обеспечить его возврат, МВФ не берет залоги (это же высокая государственная политика!), взамен она предлагает стране следовать неким выработанным МВФ рекомендациям, которые обеспечат нормализацию экономической ситуации в стране и обеспечат возврат кредита. Для того чтобы это не выглядело вмешательством во внутренние дела (в каждой стране-должнике есть оппозиция, которая поднимает крик против МВФ), дело обставляется так, что страна берет сама на себя обязательства по следованию некоторой стабилизационной программе, принятой собственным правительством и ЦБ, а МВФ просто поддерживает эту программу. В общем-то, все логично. Весь вопрос только в том, насколько эта программа отражает догмы экспертов МВФ и насколько — реальные потребности страны.
Что же это за программа? Формально ее не существует, набор рекомендаций для каждой страны специфичен. Но
фактически набор требований МВФ вполне однозначен и повторяем. В 1989 году от одного из исследователей он получил название «Вашингтонский консенсус» (ВК) — по месту нахождения штаб-квартир МВФ, Мирового банка и администрации США.
В ВК (моя интерпретация) входят три основных элемента:
— жесткая денежная и бюджетная политика (минимизация эмиссии денег и дефицита бюджета);
— либерализация: финансовых рынков, внешней торговли, валютного курса, сокращение ограничений для иностранных инвестиций;
— дерегулирование экономики, приватизация, защита прав собственности.
Эта политика, отработанная в 80-е годы на Латинской Америке, была затем применена и к странам Восточной Европы, оказавшимся в состоянии перехода от плановых экономик к рыночным.
Нетрудно заметить, что экономический смысл действий МВФ в 80—90-е годы резко изменился по сравнению с традиционными бреттон-вудскими представлениями. Кредиты давались не под временный разрыв платежного баланса, а во имя и для поддержки реализации некоторых принципов экономической политики. МВФ явно заигрался в глобальную политику вопреки экономической целесообразности. Неудивительно, что МВФ получил большую оппозицию во всем мире, а следование его рекомендациям становилось почти залогом предстоящего кризиса. Ведь МВФ действовал фактически вопреки рынку, не давая ему самому работать.
Бедняга Дж. М. Кейнс перевернулся бы в гробу, узнав, что именно делало его детище — МВФ – в 80–90-е годы. Это был пик влияния МВФ в мире. После этого начался закат.
Первый явный сбой политики МВФ произошел в 1997 году во время азиатского финансового кризиса. Рецепты МВФ фактически и привели к этому кризису, т. к. не учитывали ряд важнейших экономических трендов, в частности, рост задолженности негосударственного сектора. Но, главное, кредиты МВФ, выданные для того, чтобы избежать девальвации, лишь отсрочили и усиливали ее.
Типичный пример — Россия. Девальвация 1998 года была неизбежна и полезна для экономики страны. Но МВФ был готов выделить почти $20 млрд, чтобы ее не допустить. К счастью, Россия перед кризисом успела получить только первый транш этих денег. Она не успела набрать большой излишний долг под заведомо провальную экономическую политику. После девальвации рубля Россия имела два года роста промышленности двузначными темпами (единственный такой период в ее истории) — и это при минимальных нефтяных ценах, в которые сейчас даже трудно поверить — в районе $20 за баррель (сейчас при >$100 Россия имеет всего 4% роста ВВП, и те большей частью — приписки Росстата).
В нулевые годы МВФ в растерянности пытался следовать тем же рецептам ВК, но в сильно смягченном виде. Например, давая кредит Беларуси в 2008-м, МВФ потребовал девальвации белорусского рубля — представить такое себе в 90-е годы было бы очень сложно. Да, собственно, и спрос на кредиты МВФ резко сократился.
Мировой экономический кризис с 2008 году поставил фактически крест на основных принципах политики МВФ. Даже руководитель МВФ Доминик Стросс-Кан в начале 2011-го заявил о смерти «Вашингтонского консенсуса» и о том, что он является «догматом». Забавно, что спустя всего месяц Стросс-Кан оказался замешан в явно подстроенном сексуальном скандале и ушел с должности (конечно, вряд ли тут есть прямая связь с его заявлением, хотя некоторые любители заговоров такую связь выстраивают. Но это смешно – ведь применять ВК больше не к кому, он просто стал неактуален).
Задачи МВФ в современном мире
МВФ был создан в конце 40-х годов XX века для поддержания международной стабильности и избежания кризисов отдельных стран. В условиях золотовалютного стандарта (до 1971 года) он и пытался выполнять эти функции. Тогда он был вполне технической малоизвестной организацией.
В 70–80-х годах МВФ оказался в центре борьбы с долговым кризисом развивающихся стран, прежде всего стран Латинской Америки. Стабилизационные программы, поддержанные МВФ, явили миру чудеса экономической политики, впрочем, небесспорные по содержанию. Они точно помогли странам Латинской Америки избежать (или остановить) гиперинфляции и урегулировать кризис внешнего долга. Правда, ценой, как правило, урезания социальных программ бюджетов. Лидеры, проводившие такие программы, становились в мире почти героями. Правда, в своих странах поддержкой они, мягко говоря, не пользовались. Кстати, именно на таком пафосе играл Егор Гайдар со товарищи в конце 1991года: мы сделаем необходимые реформы, и через полгода нас «выпрут» из политики.
В 90-е годы перед миром и МВФ встал новый вызов — трансформация экономики стран Восточной Европы. МВФ точно не был инициатором этой трансформации (их инициировали политики самих этих стран), но он активно, как умел, помогал провести эту трансформацию. Где-то это действительно помогло, а где-то провалилось полностью, как, например, в России.
В конце 90-х МВФ из-за очевидных политических провалов и явной теоретической нищеты растерялся и сократил свои операции. Да и кредиты развивающимся странам стали не нужны. Влиятельность организации в мире стала стремительно сокращаться. Но с мировым кризисом конца нулевых все изменилось. МВФ фактически получил вызов времени — соответствуй или умри.
Цель МВФ — международная финансовая стабильность — осталась прежней. Но угроза этой стабильности теперь идет не от развивающихся стран, а от развитых – от основных доноров МВФ.
Ситуация изменилась полностью. Теперь развивающиеся страны набрали такие собственные запасы резервных валют, что готовы сами стать донорами. И хотят этого. Ведь их валютные резервы превысили резервы МВФ. Сегодняшние резервы МВФ — всего $400 млрд. Даже резервы России больше. А резервы Китая больше многократно.
Это не просто цифры. Чисто внутреннее и, возможно, даже неоглашаемое решение Китая – в какой валюте хранить свои резервы – сегодня имеет гораздо более важное среднесрочное значение для пары евро/доллар, чем вся политика МВФ.
Поэтому понятно, что вполне логичным выглядит решение стран — участниц МВФ об удвоении капитала МВФ до $750 млрд. Проблемы богатых стран и стоят гораздо дороже.
Но откуда взять деньги? Развитые страны давать их не хотят, это весьма затруднительно при обострении проблемы госдолга. Реформа все оттягивается и оттягивается. Развивающиеся страны готовы их дать взамен на увеличение голосов в МВФ.
Формально это выглядит просто. Во-первых, увеличение квот развивающихся стран. Во-вторых, расширение состава резервных валют МВФ. В целом это выглядит как небольшой государственный переворот внутри МВФ. И это не чья-то злая воля, а отражение новых мировых реалий.
Богатым странам возразить, по существу, нечего, но они пытаются всячески не утратить контроль над решениями в МВФ. На увеличение квот развивающихся стран они нехотя идут, а вот на изменение корзины резервных валют — пока нет.
Кроме того, придуманы облигации МВФ, которые размещаются между странами-членами. В надежде, что развивающиеся страны их купят и хотя бы частично решат проблему пополнения резервов МВФ. Но развивающиеся страны вовсе не горят желанием решать проблемы капитализации МВФ без адекватного увеличения своего влияния на организацию. Россия вместо приобретения облигаций МВФ придумала создать свой собственный «евразийский мини-МВФ» в $10 млрд (кстати, именно из него предполагалось давать кредиты Беларуси).
По принятым на сегодня решениям МВФ, развитые экономики за последние 5 лет потеряли около 5% квот и голосов в пользу развивающихся стран.
Россия в этом празднике, конечно, поддерживает позицию развивающихся стран, но неохотно. Ведь ее доля — не по чьей-то злой воле, а по принятым в МВФ формулам расчета финансового влияния стран в мире — не растет, а уменьшается. С 2006 года доля Китая в квотах растет в 2 раза, Индии, Бразилии – в полтора. А вот доля России — падает. Вот вам успехи нашей экономической политики и превращение страны в мировой финансовый центр.
Тихое умирание МВФ
Надеюсь, теперь понятно, какой комок противоречий имеется в виду, когда мировые лидеры говорят о «реформе управления фондом». Почему проблема «вашингтонского консенсуса» больше неактуальна в мире. Почему на октябрьском 2011 года форуме стран G20 Китай, Индия и Бразилия высказывались за увеличение капитала фонда, а развитые страны (которые сегодня и есть потенциальные и фактические получатели кредитов фонда) выступили против этой идеи. «Мы дадим вам деньги» — «Да не нужны нам ваши деньги»...
Фактически мировое сообщество находится перед выбором — или превратить фонд в действующего игрока на мировом финансовом рынке, или превратить его, по существу, в консультационную компанию, надобность которой становится все менее и менее очевидна.
Я бы поставил на последнее.
Ценой возврата МВФ в большую политику будет однозначно переход контроля над ним к развивающимся странам или хотя бы установление паритета их со странами развитыми. Конечно, развитые страны не отказались бы получить еще один инструмент перекачки ресурсов из развивающихся стран к себе. Но дело в том, что четких критериев выдачи кредитов развитым странам не существует. Их, собственно, и не может быть — как обосновать, почему надо выдавать кредиты богатейшим странам мира, а не беднейшим? Абсурд какой-то...
И еще один простой аргумент – зачем странам — эмитентам резервных валют брать кредиты в этих валютах в межгосударственной организации? Они с тем же успехом и макроэкономическими эффектами могут взять такие кредиты в собственных центробанках. Что, например, США и делает (именно в этом был смысл QE-2). В Европе, конечно, это все сложнее и запутаннее, но вопрос остается.
А сильным развивающимся странам кредиты МВФ не нужны. Превратить МВФ в инструмент давления на развитые страны — соблазнительно, но понятно, что это в итоге не получится, не дураки же эти развитые страны — добровольно отдать такой контроль.
МВФ не нужен, но уходить из него нельзя, иначе не сможешь на него влиять, а на тебя будут давить через него.
В итоге развивающиеся страны будут занимать активную позицию и требовать реформы управления МВФ, а развитые отступать, вяло и неявно сопротивляясь. Конечно, отступать до какого-то предела. На сегодня у них 55,3% голосов в МВФ. В принципе, им отступать почти некуда. Это игра еще лет на 5, не больше.
МВФ останется местом важных ежегодных встреч министров финансов и глав центробанков стран всего мира (удобная площадка и формат для решения множества частных вопросов между отдельными странами), а также консультационной организацией (хотя кому нужны рекомендации его экспертов? Никто им не верит и не следует. Скорее сам МВФ навязывает сегодня свои мнения, чем его спрашивают об этом). Еще, конечно, МВФ останется мировым статистическим органом (он собирает и приводит к единообразию статистику всех стран-членов). И, возможно, останется конторой для выдачи межгосударственных кредитов беднейшим странам мира.
Для всего этого докапитализировать МВФ не нужно. Хотя возможно, что через него пройдет одна-две порции самопомощи богатых стран себе самим, но на этом — все.
Бесславный чиновничий конец некогда могущественнейшей мировой организации.
