Цивилизация
На прошлой неделе президент Путин дал федеральным ведомствам перечень поручений по мерам «мягкой интеграции» Абхазии и Южной Осетии с Россией. Эти шаги не продуктивны и весьма опасны для будущего урегулирования конфликтов вокруг кавказских непризнанных территорий.
Как и предполагалось,
Москва так и не пошла на формальное признание Абхазии и Южной Осетии.
Это не удивительно, о причинах, препятствующих такому шагу, я писал в «Газете.Ru» еще в феврале («Исключенная Россия», 11 февраля 2008 г. ) Вместо полноценного признания независимости этих территорий принят пакет осторожных и половинчатых решений, которые вроде бы приближают Абхазию и Южную Осетию к России, но каким-то странным и даже иезуитским образом. Например, правосубъектность юридических лиц, зарегистрированных на территории этих республик, предполагается признавать, опираясь не прямо на абхазские и югоосетинские законы, а рассматривая эти акты «в качестве личного закона таких юридических лиц».
Принимаемые меры по укреплению интеграции с Абхазией и Южной Осетией мотивируют необходимостью «ответа» на одностороннее признание Западом независимости Косова. При этом многие у нас как-то забывают, что независимость Косова вовсе не была результатом спонтанного решения западных стран «взять и отколоть» кусок Сербии.
Косовский конфликт (кстати говоря, четвертая подряд война, развязанная режимом Милошевича на Балканах в 1990-е) сопровождался постоянными попытками дипломатического урегулирования, ведущая роль в которых принадлежала, к сожалению, Западу.
Россия мало что сделала, чтобы повлиять на Сербию дипломатическими средствами, заставить Милошевича прекратить репрессии против албанского населения, пойти на переговоры.
В России не принято вспоминать, что вторжению НАТО в 1999 году предшествовала конференция в Рамбуйе, где была предпринята попытка обсуждения мирных соглашений между Белградом и косовскими албанцами по типу дейтонских в Боснии (которые, кстати, тоже были подписаны при западном дипломатическом посредничестве и оказались успешными). Ожидавшийся тогда в Рамбуйе Милошевич туда не приехал; поступи он иначе — кто знает, возможно, и войны бы удалось избежать.
Дальше само решение об объявлении независимости Косова предварялось годами переговоров с Сербией о статусе края, начавшихся в 2005 году, обсуждением плана Ахтисаари, по итогам чего стало ясно, что поиск взаимоприемлемого решения заходит в тупик. Кстати, многие страны, признавшие независимость Косова, в официальных заявлениях по этому поводу подчеркивали, что такое решение стало результатом дипломатического процесса, который исчерпал себя и показал бесперспективность дальнейших переговоров, но все же имел место. Другое дело, что Запад совершил очевидную ошибку (многие утверждают, что это было сделано намеренно), заранее дав понять косоварам, что перспектива обретения ими независимости реальна. Прочувствовав это, косовские лидеры заняли жесткую позицию на переговорах с сербами, стараясь выиграть время, и вариант предоставления Косову широкой автономии в составе Сербии, изначально не исключавшийся, на практике оказался потоплен.
Однако факт интенсивного дипломатического процесса между Сербией и Косово невозможно отрицать. Переговоры были прекращены лишь тогда, когда этот процесс видимым образом зашел в тупик.
В случае с Абхазией и Южной Осетией все иначе: за 15 лет внятных попыток усадить власти Грузии и этих непризнанных республик за стол переговоров и найти дипломатическое решение конфликта Москва не предпринимала.
Напротив, мы неформально препятствовали попыткам наладить контакты такого рода. Таким образом, роль дипломатического посредника в урегулировании конфликтов в Абхазии и Южной Осетии Россия, к сожалению, полностью провалила.
Допустим, в интересах России было бы добиться независимости Абхазии и Южной Осетии, хотя неочевидно, что нам нужны у наших границ слабые государства, в будущем с высокой вероятностью способные превратиться в очаг нестабильности и поддержки сепаратистов на нашей собственной территории, как это уже было. Точно так же неоднозначно позитивное значение для Запада имеет появление в Европе независимого исламского Косова. Однако предположим, что мы внутри России обсудили этот вопрос (кстати, толком и этого пока не сделано) и решили, что независимость Абхазии и Южной Осетии нам выгодна.
Что необходимо сделать для того, чтобы скорее добиться этого? Предпринимать односторонние шаги по «мягкой интеграции» этих территорий с Россией без явного решения об их дипломатическом признании, как делается сегодня? Увы, нет. Именно такой подход – наиболее долгий путь к полноценной независимости. С наибольшей вероятностью он приведет эти территории в тупик: их не признает никто в мире (а судя по последним шагам, формального дипломатического признания не стоит ждать и от России), они будут существовать на российские субсидии, а в будущем, вполне возможно, нормализация отношений России с Западом потребует от России возврата к поиску дипломатического решения вопроса и путей урегулирования ситуации с участием властей Грузии.
Именно так, кстати, ведет себя сегодня Россия в отношении молдавско-приднестровского конфликта, способствуя диалогу между Кишиневом и Тирасполем, и это как раз и есть правильная модель действий. Иной подход к ситуации вокруг Абхазии и Южной Осетии явно связан с тем, что в Грузии у власти «недружественный» Кремлю президент Саакашвили. Это дает понять, что
Москва подходит к разрешению конфликтов вокруг спорных территорий по-разному, в зависимости от того, «хорошее» или «плохое» руководство находится у власти в стране, являющейся стороной конфликта.
Подобные двойные стандарты, ставящие разрешение сложных международных конфликтов в зависимость от личных фобий российского руководства, увы, не продуктивны.
Вряд ли успешное дипломатическое решение кавказских конфликтов может быть найдено, если Россия не сменит сегодняшнюю роль провокатора, который, с одной стороны, мешает переговорам, а с другой — официально не признает независимость Абхазии и Южной Осетии, на роль эффективного медиатора переговоров, осуществляемых по нашей инициативе и под нашим патронажем. Вместо возмутителя спокойствия мы должны стать лидером дипломатического процесса.
Если этого не произойдет,
в будущем непризнанные кавказские республики, скорее всего, ожидает нечто крайне похожее на судьбу Турецкой Республики Северного Кипра.
Последняя, просуществовав более 30 лет в качестве территории, не признанной никем, кроме Турции, в полной экономической изоляции и зависимости от турецких дотаций, сегодня, после победы на выборах в греческой части Кипра Димитриса Христофиаса, начинает возобновлять переговоры с греко-киприотским правительством. Этому способствует и то, что неурегулированный кипрский конфликт является препятствием на пути вступления в ЕС Турции. Неизбежный поиск дипломатического решения стартовал. Только вот тридцать с лишним лет оказались потраченными впустую.
Дипломатическое решение, принятое не в одностороннем порядке, а по итогам переговоров с Грузией, будет рано или поздно принято и по Абхазии, и по Южной Осетии. Чем раньше, тем лучше. Вместо односторонних провокационных шагов России необходимо взять на себя ответственное лидерство в этом процессе.
