Высокие отношения

В России нет механизма власти. Есть организм. С очень большим желудком, не слишком развитой головой и широкой душой, расположенной где-то в районе грудной клетки. А поскольку наша власть — это такая нескончаемая двенадцатиперстная кишка, то и решения принимаются «нутром», а не головным мозгом. На основе сложной системы личных симпатий и антипатий людей, а не по процедуре.

20 мая 2004 года, в тот самый день, когда президент Российской Федерации Путин В. В. подписывал эпохальные указы по структуре правительства и назначениям министров, премьер-министр Российской Федерации Фрадков М. Е. подписал рутинное распоряжение 663-р «Об Измайлове Ч. Ш.». Текст распоряжения заслуживает того, чтобы привести его полностью (орфография и пунктуация сохранены): «Освободить Измайлова Чингиза Шамилевича от должности заместителя Министра транспорта Российской Федерации в связи с упразднением Министерства транспорта Российской Федерации». Чуете подвох? В тот самый день, когда премьер Фрадков увольнял заместителя главы упраздненного Министерства транспорта из «позапрошлой» структуры правительства, президент своим указом уже воссоздал это министерство.

Министерство успело умереть и родиться заново, пока «механизм» власти и ее могучее делопроизводство справились с юридическим оформлением увольнения одного-единственного чиновника. А вы говорите — Рейман!

Кстати, о Реймане. Практически во всех странах мира, где есть такой атрибут демократии, как избираемый народом президент, этот самый атрибут набирает в команду единомышленников, иногда даже личных друзей. Что естественно и нормально — желательно управлять страной вместе с людьми, которых знаешь и которым можешь доверять. Но только в России ради дружбы человек могут подарить министерство. Бросьте вы: никакой это не отраслевой лоббизм — это крепкая мужская дружба. Если бы личный друг нашего президента (не обязательно Путина — любого) был кролиководом, у нас запросто могло бы появиться министерство кролиководства.

Или вот душещипательная история с уголовным делом саратовского губернатора Дмитрия Аяцкова. За несколько часов до скоропостижного решения Генпрокуратуры приостановить это дело до дальнейшего разбирательства люди рассказали мне полушепотом: «Знаешь, ходят слухи, что Аяцков ездил в Москву и обо всем договорился — дело закроют, его пустят на третий срок». Само слово «срок» в русском языке обозначает и длительность отсидки, и возможность избираться в органы власти. Вы говорите — телефонное право, избирательное действие закона? Брешете! Просто у Дмитрия Аяцкова есть человеческие контакты с теми людьми, у которых есть человеческие контакты с другими людьми, и все эти люди не хотят, чтобы Аяцкова сажали в тюрьму или просто снимали с выборов саратовского губернатора в 2005 году. И все эти люди сейчас просто победили тех людей, которым не нравится Дмитрий Аяцков. А закон или механизмы власти тут вообще ни при чем — это чисто личное. Вся эта цепочка личных отношений в России исторически замыкается на первом лице. Его симпатии и антипатии, собственно говоря, и являются руководством к действию, стратегией и тактикой развития страны, а также моралью и правом.

Знаете, почему Ходорковский сидит в тюрьме? Потому что он лично не нравится Путину. Если бы Путину лично не нравились Дерипаска или Абрамович — они бы тоже сидели в тюрьме, независимо от разговоров о «необходимости делиться» и социальной ответственности бизнеса. Более того, когда резкое раздражение Путина на Ходорковского пройдет, Ходорковского отпустят. И приговор Ходорковскому зависит не от 160 томов дела, а от вышеобозначенных симпатий-антипатий. Испокон веку наши правоохранительные орган не слишком утруждают себя созданием прочной доказательной базой вины по громким делам именно потому, что прекрасно знают: главное — угадать личное отношение к обвиняемому со стороны Хозяина, если это отношение не выражено явным образом.

Эта попытка угадать отношение, когда оно не выражено, явно чувствуется в вызове на допрос экс-премьера Михаила Касьянова по рыбному делу камчатского губернатора Михаила Машковцева.

Когда Касьянов был премьером, Генпрокуратура и даже, кажется, сам генпрокурор говорили, что у них есть вопросы к первому министру. Но на допрос его все-таки не вызывали. А теперь вызвали — видимо, чувствуют, что уже можно.

~ Поэтому наш народ-богоносец спинным мозгом чувствует: начальство надо любить, по крайней мере — на людях. За глаза можно, конечно, и хаять, надеясь, что не донесут (надо ли вспоминать, что подобные надежды оправдывались далеко не всегда). А в глаза — любить. Весь этот российский лоббизм, вся эта «внизу власть тьмы, а наверху тьма власти» — от корневой ненависти всех без исключения российских сословий к процедуре и нутряной любви к торжеству Духа. Чтоб было по совести, а не по закону. Чтоб действовать, как сердце подскажет. А неправильно подскажет — всегда есть кому «поправить».

Как совершенно справедливо заметила чета Орловичей из бесподобных зоринских «Покровских ворот», оценивая свои впечатления от желания женщины, выходящей замуж за следующего мужчину, держать при себе предыдущего: «высокие, высокие отношения...».