Цивилизация
Все-таки есть польза и от Организации Объединенных Наций. Она, конечно, давно уже не решает никаких проблем, зато хотя бы ставит их. Например, вечную проблему войны и мира, которую мы никак не можем решить единственно правильным образом — в пользу мира.
Только что на заседании Генеральной ассамблеи обсуждался на самом деле один из принципиальнейших для человечества вопросов — о праве на гуманитарную интервенцию. Проще говоря, на вторжение войск одной страны в другую ради уничтожения там варварской власти с последующим установлением царства добра и справедливости. По сути, это даже не вопрос правил борьбы за мир — это вопрос самого мироустройства. Потому что
воевать за идеалы можно только в том случае, если эти идеалы есть.
Оказалось, что бороться за мир во всем мире сегодня решительно невозможно — именно из-за полного отсутствия общечеловеческих ценностей. Попутно выяснилось, что Россия спустя год после войны сама не может определить, почему она атаковала территорию Грузии.
Дискуссия в ООН велась вокруг так называемого принципа ответственности по защите. Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун, наивный человек, предложил расширить права государств силой защищать от геноцида и преступлений против человечности жителей других государств. А право определять, кого, когда и от чего защищать, предоставить Совету Безопасности ООН. Компания, выступившая резко против, оказалась очень показательной — особенно ярко зажигали Россия и Судан. Постоянный представитель в ООН Судана, страны с одним из самых пещерных политических режимов в мире, который разве что не ест подданных живьем, Амануэль Йоанес Аджауин со свойственной языку тоталитаризма цветистостью сравнил право Совбеза определять, кого надо защищать от геноцида, с правом волка усыновлять ягнят. На ягнят суданские власти уж точно не похожи. Хотя он мог бы не волноваться:
Совет Безопасности ООН в силу раздирающих его непреодолимых разногласий давно не в состоянии принять ни одного решения по ключевым вопросам войны и мира в конкретных регионах, не говоря уже о масштабах всего человечества.
Россия в ходе дискуссии вынуждена была обороняться, потому что выступила с требованием использовать «гуманитарные интервенции» только в качестве исключения и только при строгом соответствии международному праву и Уставу ООН. Естественно, Грузия тут же припомнила ей прошлогоднюю войну. Тут наши участники дискуссии начали привычно юлить, заявляя, что мы, оказывается, вторгались в Южную Осетию вовсе не для защиты осетин от геноцида, а по 51-й статье Устава ООН о «праве на самооборону» защищали своих миротворцев. То есть мы теперь вроде как не считаем ту войну «гуманитарной интервенцией», хотя все время кричали на всех углах об обратном. Спрашивается, зачем тогда наш Следственный комитет продолжает расследовать дело о геноциде осетин (забывая, например, о полном уничтожении в Южной Осетии грузинских сел)? Странно как-то и негуманно одни и те же действия применительно к одним народам считать геноцидом, а к другим не считать.
Но проблема глубже, чем «озабоченность» властей Судана или невозможность России, с одной стороны, с пеной у рта защищать международное право, а с другой, беззастенчиво его нарушать, при этом резонно ссылаясь на аналогичные нарушения с американскими бомбардировками бывшей Югославии или с отторжением Косово от Сербии. Не случайно главным защитником «гуманитарных интервенций» в ООН выступил Ватикан — это ведь, по сути, продолжение крестовых походов. Международное право не действует. То, что для одних идеалы, для других прикрытие корыстных интересов их носителей.
Человечество не в состоянии договориться даже по таким, казалось бы, элементарным вещам, как список террористических организаций. О чем тут говорить, если для России, понесшей самые большие жертвы во Второй мировой войне, почему-то не кажется террористической организацией та же ХАМАС.
Коммерческие интересы элит, политическая риторика, мифические государственные интересы, попытки использовать как пиар-прикрытие этих интересов религиозные догматы оказываются важнее реальной человеческой жизни, которая только и может быть высшей ценностью истинно гуманного миропорядка.
«Гуманитарные интервенции» в предельно антигуманном мире попросту невозможны. Точнее, они не дают результата. Человек, который пытался руководствоваться во внешней политике идеалами, — Джордж Буш-младший — стал едва ли не самым непопулярным политическим лидером начала ХХI века. С другой стороны, ухитряются находить поддержку не только у части обывателей (той, что во все времена настроена кровожадно и агрессивно), но и у части политических лидеров претендующих на мировое влияние государств такие одиозные персонажи, как Чавес, Ким Чен Ир или Ахмадинеджад.
Кризис идеалов существовал всегда: мало кто из откровенных злодеев не говорил о высшей добродетели как единственной причине своих поступков.
Но вот мы видим, как российские власти на наших глазах с помощью крайне неубедительных аргументов пытаются отделить Сталина от Гитлера, мучительно и безнадежно выискивая какие-то отличия между двумя человеконенавистническими упырями, уничтожившими миллионы невинных людей. Мы видим, как часть стран впервые в истории обладают оружием, способным уничтожить весь людской род практически одномоментно. А те страны, у кого нет такого оружия, отстаивают свое право его иметь. Кризис идеалов впервые в истории человечества накладывается на невиданные доселе возможности самоистребления людей.
В таких условиях борьба за мир становится боями без правил, которые могут идти до полного уничтожения противника. А сам смысл миротворчества — ненасильственная гуманизация реальности — выглядит как нелепая и наивная утопия. И так будет до тех пор, пока все человечество не признает, что недопустима любая война. Если оно не признает этого никогда — значит, так будет всегда, до последнего живого человека на Земле.
