Пешком в Европу

Желание наших властей привязать Европу к модернизации России и подать эту модернизацию как некий вклад страны в преодоление последствий глобального кризиса крайне наивно. Европа и, шире, Запад при всем желании не в состоянии помочь нашей модернизации. Потому что смысл реальных изменений не в появлении на Руси инновационной высокотехнологичной экономики за счет импорта заграничных технологий и «мозгов», а в смене самой парадигмы существования страны. Проще говоря,

вместо империи с «особым путем» и «особым назначением» России предстоит стать обычной большой европейской по базовым ценностям, мультикультурной страной или перестать существовать в нынешнем виде.

Совершить этот путь в Европу может только сама Россия, причем солидарными усилиями пока не существующей здесь ответственной власти и пока не сформировавшегося народа.

Открывая Российскую деловую неделю, министр иностранных дел РФ Сергей Лавров заявил в Лондонской школе экономики о наличии всех условий, необходимых для того, чтобы «сделать модернизацию России общеевропейским проектом, как это было в случае с реформами Петра Великого». «Этот проект может стать крупным вкладом в усилия по преодолению последствий глобального кризиса. Это суть нашего «партнерства ради модернизации» с ЕС и другими странами. Сегодня вопросы развития стали приоритетными для всех стран — и на западе, и на востоке, и на юге, и на севере, — сказал министр. — Главная задача нашей внешней политики — внесение вклада во всеобъемлющую модернизацию страны и переход нашей экономики на пути инновационного, высокотехнологичного развития. Для достижения этой цели мы мобилизовали нашу собственную политическую волю и ресурсы, но мы готовы к тесному взаимодействию с нашими партнерами».

В этих внешне гладких и правильных словах заложено принципиальное непонимание или сознательное искажение российской властью смысла критически необходимых преобразований в России. Разумеется, внешним результатом того, что Лавров назвал «всеобъемлющей модернизацией страны», станет появление на Руси дорог, больниц, нормальных тюрем и качественных школ. Но задача гораздо сложнее, чем просто прекратить в обозримой исторической перспективе зарабатывать валюту исключительно на экспорте полезных ископаемых.

Последние шесть веков уникальность России состояла в ее самопровозглашенном статусе особой страны для особых целей.

Сначала это была концепция Третьего Рима — последнего («четвертому не бывать») оплота истинного христианства на Земле. Потом царства мировой революции, которое вскоре задалось целью построить глобальную коммунистическую империю.

Модернизация России состоит в кардинальном изменении смысла ее существования в мире. Сам министр Лавров в той же Лондонской школе экономики заявил, что Россия «преодолела комплекс неполноценности» и «избавилась от амбиций супердержавы». Хотя вся внешняя политика последнего десятилетия, квинтэссенцией которой стала война с Грузией, говорит об обратном, супердержавой России в любом случае больше не быть. Впрочем, это вряд ли суждено и кому-либо другому, включая США и Китай. Главные проблемы, стоящие перед человечеством, принципиально не решаемы в системе, где есть «главные страны», устанавливающие некий мировой порядок и контролирующие его исполнение. Тот же глобальный кризис (на самом деле существенно выходящий за рамки чисто экономического) буквально «на пальцах» показал, что страны с совершенно разными традициями и политическими режимами вынуждены были принимать одинаковые меры спасения национальных экономик.

Для нас проблема необратимой утраты сверхдержавности имеет особый оттенок: у России больше нет и не появится неких уникальных ценностей, политических или религиозных идей, которые она сможет сделать привлекательными для себя и других.

Не сможет она и постоянно присоединять к себе чужие территории, как это происходило в течение нескольких последних столетий. Такому способу развития страны пришел конец с распадом СССР. Согласитесь, сложно себе представить, чтобы Северный Кавказ или Татария с Башкирией были в восторге от идеи России как последнего истинного православного царства. Поклонников коммунистического рая на Земле в стране в силу до сих пор сказывающихся последствий советской власти (Путин воспитан советской системой) и постепенного расширения возможности россиян посещать зарубежные страны тоже едва ли будет становиться существенно больше.

Иными словами, у России нет исторических шансов оставаться во главе некоего лагеря идейных или подкупленных стран-сателлитов, к чему она привыкла. А демографическая ситуация и уровень освоенности гигантской территории, которой Россия по-прежнему обладает, не оставляют сомнений в том, что иначе чем созданием максимально комфортных условий жизни и самореализации для максимального числа жителей эту страну не удержишь. Степень утопичности анекдота о нормальном положении на китайско-финской границе стремительно уменьшается. Понятно, что Китай безо всякой войны легко может получить фактический контроль над российским Дальним Востоком — просто за счет естественного доминирования там китайского населения. Ментальный разлом между российскими кавказскими народами и русскоязычным населением Центральной России становится все отчетливее: федеральная власть уже сейчас фактически вынуждена содержать и контролировать кавказские республики ровно так, как это делают метрополии с колониями: постоянным подкупом местных элит и значительной военной силой. Урал и Сибирь также способны выжить отдельно от все более эфемерного федерального центра. Боюсь, тяжелее всего придется московско-петербургскому олигархическому княжеству: все-таки нефть и газ добывают не в столицах, туда стекаются лишь доходы от торговли запасами недр. В такой ситуации

модернизация России превращается в проект создания на огромной и весьма запущенной территории страны с качественно более высоким уровнем жизни и иной степенью свободы.

К слову, российская элита уже решила для себя задачу модернизации, живя де-факто на два дома — здесь и в Западной Европе. Большинству рядовых россиян никакая модернизация тоже особо не нужна: они поглощены приспособлением к «свинцовым мерзостям» здешней жизни. Просто, если ничего не менять, страна распадется, как и ее изношенная неразвитая инфраструктура. За редчайшим исключением (я бы назвал среди таких исключений только Сингапур) именно политическая демократия и свободный рынок стали столпами той модернизации, которая способствовала развитию нынешних стран — лидеров мирового сообщества по уровню жизни. Так что России в этом смысле придется становиться Европой — местом, где интеллект свободных людей рождает инновации, а не чекистское и милицейское начальство вместе с личными знакомыми пилят нефтедоллары. Европа за нас этого точно не сделает. А продавать нам технологии, чтобы «задобрить зверя», нерационально: Верхней Вольтой с ракетами Советский Союз уже был.