Цивилизация
Такой уж сегодня получился литературный день. В Москве дают Букеровскую премию. Какому знакомому ни позвонишь, так он обязательно туда едет — либо в качестве писателя, либо в качестве репортера, либо — ни богу свечка, ни черту кочерга – в качестве литературного деятеля.
В случае вручения литературных премий принято писать в газетах про политический смысл премий, про политическую корректность премий – про то, одним словом, что премии выдаются не за лучшие книжки, а по политическим соображениям, какими бы эти соображения ни были.
Ну да, ну бывает, конечно. А вы и рады. Сознайтесь, дорогой читатель и автор писем в редакцию, вам ведь приятно думать, что литературные премии выдаются по политическим соображениям. Вы тогда кажетесь себе умным и серьезным, какой бы дрянью не приходилось вам заниматься в связи с тяжелыми жизненными обстоятельствами. Вы с удовольствием обсуждаете допинговые скандалы в спорте. Вы рассуждаете с умным лицом про то, что скрипач Спиваков — политическая фигура и получился в результате придумывания партией и правительством экспортного оркестра. Вы про танцовщицу Волочкову думаете всякие мерзости только потому, что у вас целлюлит. Вы добрый и глубокий человек, которому газета завсегда готова предоставить пищу для доброты.
Однако ж хрен вам! Я сейчас допишу эту заметку и поеду смотреть в качестве репортера, как вручают Букера. И, вероятнее всего, ни одна книга, которая получит Букер, не станет моей любимой книгой. Книги большинства лауреатов я наверняка не смогу прочесть до конца. Может быть, даже не смогу одолеть первую страницу. Может, потому, что я дурак. Или потому, что книги дурные. Не важно. Для меня важно, что все люди, которым сегодня дадут премию, пытались написать книгу.
Понимаете, фигуристы, какие бы там вокруг них ни разгорались денежные скандалы, действительно очень хорошо катаются на коньках. Спортсмены, с допингом или без допинга, действительно очень быстро бегают и высоко прыгают. У Спивакова действительно удивительное звукоизвлечение, даже если все остальное у него неудивительно. Даже и посредственная танцовщица Анастасия Волочкова у балетного станка за свою жизнь простояла больше, чем вы, миленький, за жизнь пролежали на диване.
Дело в том, что так или иначе, с той или иной дозой политики и интриг внутри Букеровская литературная премия год за годом демонстрирует важное для меня обстоятельство. То обстоятельство, что никогда желтая литература не получит Букера. И дело не в жанрах, дело в усилии мозгов. Понятно же, например, что писатель Честертон мог бы получить какую угодно серьезную премию за детективы, а писательница Маринина не получит никогда. Денег получит, славы, известности, телевизионных интервью. Но те тысяча человек, которые понимают, что «не приведи бог видеть русский бунт…» написано анапестом, не обманутся никогда. Миллионы лаптишек и опорок будут, конечно, в электричках читать жевательную резинку из слов, а эти тысяча человек, какими бы они ни были уродами, все равно приедут раз в год и все равно станут искать в книгах — лауреатах искусства. Скорее всего, не найдут, но мне приятно.
Мне неприятно, например, заходить в книжные магазины и видеть россыпи томов, каждый из который рассказывает бессмысленную историю, позиционируя себя на рынке. Но вы в библиотеке были? Там книги стоят молча и ждут. Там лампы горят на столах, кто-нибудь тихонько покашливает, там картотечные ящики выдвигаются из своих ячеек на самом деле по одному-единственному поводу: у человека возник вопрос.
Когда я готовился к поступлению в институт, то есть давным-давно, мой репетитор сказал, что думать — значит задавать себе вопросы. И я люблю, когда книги тихо стоят на полках и ждут, чтоб у человека возник вопрос.
Я думаю, что серьезные литературные премии есть странная попытка превратить вот это самое библиотечное ощущение в светское мероприятие и как-то посчитать в деньгах. Я думаю, ничего удивительного, что превратить и посчитать толком не получается. Я, наверное, напишу какую-нибудь гадость про Букера в завтрашнем репортаже. Мне только почему-то приятно, что его вообще дают.
