Цивилизация
Вот Павел Крашенинников организовал комитет, который должен содействовать заключению мира в Чечне. И сразу все вокруг стали говорить, что Крашенинников, дескать, хочет застолбить место, которое в прошлую чеченскую кампанию занимал генерал Лебедь. Место миротворца.
Вот Аслан Масхадов предложил вести с ним мирные переговоры. И сразу отовсюду раздались гневные голоса, что, дескать, где же он раньше был, бандит, и что переговоров с ним вести не нужно, а нужно, наоборот, добивать.
Странная логика. Как только политический деятель после шести месяцев бессмысленной и бесконечной войны берется, наконец, за ум и призывает к миру, общество сразу начинает думать, какую он, политик, из своего пацифизма собирается извлечь выгоду.
Ну, конечно, Крашенинников, если замирит Чечню, получит на этом политических очков не меньше, чем Лебедь. Конечно Масхадов, если заключит мир с Россией, опять станет чеченским президентом. И, слава Богу. Лишь бы не было войны. Мне лично все равно, кто и какие получит политические выгоды. Я хочу, чтобы как можно скорее был заключен новый хасавюртовский мир на любых условиях.
Когда теперешняя чеченская кампания только начиналась, все кому не лень называли хасавюртовский мир позорным, И врали. Врали безбожно. Делали вид, что не помнят, как тогда, в 96-м народ выл от цинковых гробов, черных тюльпанов и кусков угля из ростовского спецпоезда, в которых матерям предлагалось опознавать своих детей. Когда теперешняя чеченская кампания только начиналась, всеми, включая правительство и премьер-министра Путина, руководила отчаянная драчливость труса: щас пойдем и замочим всех в сортире.
Я искренне горд, что тогда, почти сразу после московских взрывов и еще до того, как федеральные войска форсировали Терек, написал колонку в журнале «Коммерсант-Власть» и в колонке этой призвал не начинать войну.
Еще я поспорил с Александром Кабаковым на бутылку, что если федеральные войска войдут в Чечню, то их там побьют. Я надеялся, что алкоголь будет для меня слабым утешением во время бесконечных сводок о погибших и бесконечных командировок на похороны.
В ответ на мою пацифистскую колонку читатели забросали меня письмами. В письмах я именовался не иначе как предателем. И было даже одно письмо из Израиля, и автор письма говорил, что евреев Гитлер уничтожал преступно, а чеченцев надо всех перестрелять.
Федералы тем временем наступали. И без особых потерь. И, честно говоря, я радовался. Готовился с чистым сердцем отдать Кабакову проспоренную бутылку. То есть почти поверил в невозможное.
Но, к сожалению, чудес не бывает. И даже когда генералы официально объявили о завершении активной фазы операции в Чечне, Кабаков, будучи честным человеком, не стал требовать с меня проигранного пари. Потому что война только начиналась.
Следующие два месяца ознаменовались для меня еженедельными командировками на похороны. Полковник Майданов, подмосковный ОМОН, пермский ОМОН… Поначалу на этих похоронах было принято клясться над гробом, что мы, дескать, отомстим. Теперь все громче и громче причитают женщины, а представители местной администрации все отчетливее стали обвинять военных в бессмысленных жертвах.
В это же время, чтобы отметить годовщину рождения покойного моего дедушки, мы с отцом поехали на кладбище. И услышали салют. И это был самый обычный день. Будний. И тут я понял, что не сегодня, так завтра, не на этой неделе, так на следующей, в каждом российском городе, на каждом кладбище будут хоронить погибшего в Чечне солдата.
Тогда я стал при первой возможности, в газете, на радио, на каждом углу орать «Остановите войну!» Однажды в радиоэфир мне позвонил юноша по имени Саша и сказал:
— Войну останавливать нельзя. Надо добивать гадину в ее логове.
— А вам сколько лет?
— Восемнадцать.
— И вы сейчас в мае пойдете в армию, а осенью отправитесь в Чечню?
— Нет. Я учусь в институте.
И тут я не выдержал:
— Гнида, как же ты смеешь, подонок, призывать к продолжению войны! Какого черта, если в Чечне вместо тебя, мерзавца, будет погибать кто-то другой!
— Но ведь, — Саша замялся, — вы же тоже не идете воевать в Чечню?
— Не иду, верно. Я не хочу воевать и поэтому выступаю против войны. При этом я бесконечно уважаю воюющих в Чечне солдат и офицеров. Я склоняю голову перед погибшими. Они хотели войны, и они честно на ней погибли. Еще я ненавижу сторонников войны, которые не воюют. Они убийцы. За них погибают другие.
Следующая фраза обращена непосредственно к президенту Владимиру Путину. Владимир Владимирович, если Вы считаете войну неизбежной, тогда берите автомат в руки, идите и воюйте первым. Иначе как же Вы будете смотреть в глаза матерям, чьи дети погибли вместо Вас? Не можете воевать, так начинайте переговоры, немедленно, любой ценой. Все равно эта цена будет ниже цены человеческой жизни.
