И рост, и инфляция

Почему любая великая идея, попадая к нам,
немедленно обращается в свою
противоположность?
Лао Шэ, 1930-е

У российской экономики есть одна редкая особенность. Прогнозировать действия денежных властей чаще всего до смешного просто. Но при этом писать об экономике регулярно предельно сложно. Потому что год за годом и месяц за месяцем происходит одно и то же. Неделю назад написал о том, что правительство корректирует свои прогнозы по инфляции так же легко, как и обещает, что она не вырастет выше предыдущих прогнозов, ровно неделю спустя устами Германа Грефа опять скорректировали.

Жаль только, что неделю назад забыл написать, что почти всегда при такой коррекции произносится что-нибудь вроде «зато… лучше ожиданий». Это «зато» бывает разным, но на этот раз, по данным аналитиков Московского народного банка в Лондоне, оказалось, что по итогам года темпы роста ВВП могут не только соответствовать прогнозам правительства, но быть даже лучше ожиданий.

Но если уж вдаваться в такие подробности, то надобно заметить, что практически на каждое «зато» находится еще и свое «однако». Нынешнее «однако» заключается в том, что темпы роста ВВП обеспечиваются ускоренным ростом в секторе услуг при падении темпов промышленного производства. Самый высокий с 2003 года рост объема заказов в секторе услуг сопровождается самым высоким за все время уровнем разрыва в темпах роста сектора услуг и промышленного производства, вызванным падением заказов.

Что из этого следует? Прежде всего то, что рост обеспечивается инфляцией. При том, что обменный курс рубля насильственно поддерживается на одном и том же уровне, спрятанная в нем инфляция приводит к тому, что импорт для потребителей становится все выгоднее, а российское производство все менее и менее рентабельно и конкурентоспособно. Отсюда, главным образом, и падение темпов промышленного производства. Конечно, есть еще целый ряд крайне значимых обстоятельств, которые тоже тормозят промышленный рост, но если ограничиться схематичным описанием ситуации, то ключевая причина в этом.

Чем же тогда объяснить рост в сфере услуг? Абсолютно тем же. Если не забывать о том, что услуги – это не только химчистка, парикмахерская, ремонт обуви и даже туристические бюро, а еще и услуги, требующие обязательных платежей, то все довольно очевидно. Рост коммунальных, транспортных, энергетических и так далее тарифов делает сектор услуг статистически исключительно перспективным. При желании можно объяснить ситуацию и тем, что российская экономика, следуя мировым тенденциям, все более уверенно входит в состояние экономики постиндустриального общества, в котором услуги, особенно информационные услуги, должны составлять основу ВВП. Можно говорить и о том, что рост занятости и заработных плат в последние два года стимулировал спрос на платные услуги. Но рациональнее все же обратить внимание на цену топлива, которую нефтяные компании не так давно совершенно добровольно зафиксировали до конца года на пиковых показателях, на стоимость коммунальных услуг и особенно на стоимость перевозок.

Существенно то, что, когда международные рейтинговые компании отмечают, что совокупная прибыль ведущих американских корпораций растет более чем на 10% в квартал, природа этого явления понятна. Даже при совсем поверхностном взгляде на ситуацию ясно, что кто-то целенаправленно позаботился о том, чтобы относительно низкий курс доллара при достаточно высоком курсе евро давал преимущества американским производителям. А когда российская статистика фиксирует рост в секторе платных услуг, о природе вещей можно рассуждать по-разному.

В четверг, как известно, правительство должно решить, каким образом будут дотироваться пассажирские перевозки на железной дороге – за счет доходов от грузовых перевозок, как сейчас, или за счет бюджетных дотаций. Первое гарантирует дополнительные потери для производства, второе – рост бюджетных расходов, который Минфин теперь признает одной из основных причин инфляции. Вот вам и иллюстрация к тому, как падающие темпы промышленного производства компенсируются ростом в секторе услуг. А поставить все с головы на ноги – заставить пассажиров платить за железнодорожные билеты столько, сколько нужно, чтобы они не были убыточными, нельзя. Во-первых, это угроза роста социального недовольства. А во-вторых, это действительно не очень справедливо: с какой стати частные пользователи должны оплачивать неэффективность недореформированной монополии? Только это правдоискательство в области защиты экономических прав населения не имеет практического смысла.