Дела на завтра

Каждый непредубежденный человек успел заметить, что грузинская война и ссора с внешним миром совсем не замедлили намеченную начальством российскую модернизацию. Даже по-своему подтолкнули. По крайней мере, в части производства программ. Сколько ведомств – столько программ и концепций.

За закрытыми чиновными дверями беспрепятственно соревнуются несколько идейных течений.

Вот самые яркие.

Течение романтическое (место дислокации — Минэкономразвития): налоги надо снизить, протекционизм усилить, и тогда неизбежен гигантский скачок вперед, после которого все наши внутренние и внешние заботы рассосутся сами собой.

Течение реалистическое (Минфин): предстоит снижение госдоходов и кризис пенсионной системы, а потому налоги надо повысить, пенсионный возраст увеличить, а на физлиц наложить дополнительные выплаты.

Течение технократическое (Минрегион): деньги неравномерно распределены по местным бюджетам, где густо, где пусто, поэтому финансовые потоки из центра на места надо рационализировать, а налог с физлиц вносить не по месту работы этих лиц, а по месту их жительства.

И, наконец, течение синтетическое, гармонически соединяющее в себе достоинства трех вышеперечисленных. А именно: начальство в каждый отдельно взятый момент принимает наилучшее решение из всех возможных – сегодня понизит налоги, завтра повысит, послезавтра еще что-нибудь изобретет. Что именно – не спрашивайте, оно само еще не знает.

На уровне теории это обосновал первый вице-премьер Шувалов. «Абсолютных ответов на все вызовы, которые будут возникать завтра, нет… Главное – завтра быть готовым делать все по-другому. Основным правилом нашей жизни должно стать: завтра иначе, чем сегодня…»

А на уровне практики именно

так и работает премьер Путин. Там – прикажет воздвигнуть мост через пролив, здесь – велит переделить налоги с «Газпрома», а то вдруг подскажет, какие заводы брать в авиастроительную корпорацию, а какие – гнать.

Ну а если сложить все вместе, то принуждает народ к модернизации. Как Грузию – к миру и добрососедству.

Еще месяц-другой – и порция радикальных реформ (каких именно, из-за ведомственных раздоров еще не решено) повернет страну на рельсы быстрого обновления.

И все бы неплохо, если бы не две трудности. Первая из них, конечно, народ. Не похож на «нить полков блестящих, стройных, послушных, быстрых и спокойных». Своей не понимает пользы.

Ну, кажется, что может быть очевиднее, чем повышение пенсионного возраста? Доля пенсионеров приближается у нас к 30% — что больше, чем, например, в стареющей Германии. Как поднять пенсии, если не уменьшить число получателей? И как поднять их еще больше, если работники не станут впрок делать взносы из своей зарплаты? Логика Минфина безупречна.

А логика Минрегиона? Если люди будут вносить свой подоходный в казну тех муниципальных образований, где живут, то разве не укрепит это спайку местных сообществ? Разве не породит неразрывную связь между избирателями и их муниципальными избранниками, которые станут тратить на благоустройство не абстрактные деньги, а совершенно конкретные, внесенные местными жителями? Разве не сделаются эти местные собрания кузницей нового политического класса – ответственного, грамотного и честного?

Правда, здесь не обойтись без уточнения. Разговор на эту тему неоднократно случался раньше, и всякий раз пресекался нашим министром финансов. Притом с той же безупречной логикой: «Собрать такой налог будет существенно сложнее, к тому же понадобится существенно увеличить количество государственных налоговых инспекторов». Так одна верная мысль борется с другой верной мыслью.

Но помимо многообразных начальственных логик есть еще логика рядовых людей, которым все равно, куда заберут их подоходный налог. Потому что местные власти потратят его так, как захотят, или как им скажут сверху,

а подчиняются эти власти не местным гражданам, а своим покровителям и вышестоящим лицам, даже если избраны путем всеобщего голосования.

Не будет у простого человека и желания вносить добавочные взносы на предстоящую свою пенсию. Те деньги, что уже внесены – что страховые, что накопительные — обесцениваются быстрее, чем их индексируют или начисляют на них проценты. Платить еще – все равно что выбрасывать.

Что же до повышения пенсионного возраста, то большинство пенсионеров и так работает, пока сохраняет трудоспособность. Образовались целые отрасли с устойчиво низкой зарплатой (большинство вузов, например), в которых прожиточный минимум работников достигается путем сложения этих заработков с пенсией.

Предыдущее новаторское начинание, монетизация льгот, ударило как раз по работающим пенсионерам, и именно их бунт заставил власти основательно подкорректировать эту реформу. Причем к искреннему их, властей, удивлению. Они ведь аккуратнейшим образом все наперед подсчитали. Не учли только реальную логику реальных людей.

И вот опять. Те, чью жизнь они собираются переделать, – это ведь не настоящие их подданные. Это телевизионные персонажи, которых они сами себе показывают. Когда (и если) действие переместится с экранов в жизнь, пойдут сюрпризы, тут уж никуда не деться.

Но малопригодность граждан — только одна сторона дела. Есть и вторая. А кто будет принуждать их к модернизации? Насколько модернизированы сами верхи?

Действительно ли «правительство – единственный европеец в России»? Ведь говорят, что двуличие Запада так потрясло нашу руководящую прослойку, что она себя к этому Западу больше и не причисляет – ни сейчас, ни в перспективе.

Правда, светские хроникеры, описывающие отдых и забавы лучших наших людей, сообщают, что резвятся они в тех же европейских курортных местечках, что и обычно, а вовсе не на золотистых пляжах Венесуэлы или Южного Ирана. Но это, надо думать, лишь видимость. Душой они отныне не в Европе.

Так оно или не так, но давно уже наши верхи не видели окружающий мир так сходно с самой немудрящей частью своих подданных. Притом совершенно их, подданных, не зная и не любя.

Низы верят во вселенский заговор, и верхи теперь окончательно в него уверовали. Различия только в нюансах. Низы уклоняются от предписаний, налагаемых начальством, и начальство отказывается наложить на себя какие бы то ни было предписания. Никакой разницы, только возможности разные.

Можно вообразить экономическое и даже, пожалуй, социальное обновление, осуществленное не давлением снизу, а непреклонной волей сверху. Так иногда бывало, хотя и реже, чем рассказывают. Но никогда еще не случалось, чтобы массы усвоили новые правила, хотя бы и разумные, и полезные, но продиктованные теми, кто эти правила сами не ценят, не уважают и не понимают.