Цивилизация
Демократии нет, а народные мечты все равно сбываются. Власти все стремительнее выполняют одно желание народа за другим и в особенности желания своих критиков.
Первые признаки обозначились пару лет назад, когда кампания государственного шельмования Юрия Лужкова самым широким образом использовала материал из обличительного доклада «Лужков. Итоги», появившегося годом раньше. Тогда это выглядело как единичное совпадение, а
сегодня вся казенная повестка дня, вся эта череда точечных ударов по коррупционным гнездам — сплошное воплощение прошлогодней антиначальственной присказки о «жуликах и ворах».
И так на всех участках жизни. Средний наш человек не очень-то набожен, но не прочь таковым казаться. И вот набожность и ему, и его детям вливают лошадиными дозами, причем сразу по нескольким официальным каналам.
Средний человек предпочитает видеть вокруг себя строгие нравы. Ну так ему сейчас преподносят эту строгость в самом широком ассортименте, начиная от запрета на все гомосексуальное и кончая цензурой интернета.
Средний человек, если верить ему на слово, весьма патриархален. Так ему и в этом нюансе идут навстречу. Казенная пропаганда с особым пылом рассуждает о том, надо ли пороть девиц из Pussy Riot, упивается тем, что Сердюков в Минобороны окружил себя женщинами, специальным порядком радуется тому, что обличаемый экс-министр сельского хозяйства — женщина. Ведь женщина-коррупционер гораздо хуже коррупционера-мужчины — взялась не за свое дело, забыла свое место. Начальство и народ в этом пункте вроде как едины.
Народ, правда, высказывается также и за выборность начальствующих лиц. Но ему и эту выборность сейчас отвешивают с излишком. Мало того что в октябре выбирали губернаторов, так президент на днях сказал, что совсем не прочь и сенаторов всенародно избирать. И видно, что не шутит.
Куда ни глянь — власть размашисто исполняет всевозможные желания своих подданных, включая и требования самых злобных своих критиков, которых попутно с большой изобретательностью наказывает.
Но ведь машина исполнения желаний работает на полных оборотах. Смешно это отрицать. Другое дело, что мечты сбываются, а счастья нет.
То, что критики-интеллигенты не рады осуществлению собственных вчерашних призывов, это как раз понятно. Начальство никогда им не угодит. Но и облагодетельствованные широкие массы тоже ведь не демонстрируют особого восторга.
Норберт Винер, изобретатель искусственного интеллекта, в своей книге «АО «Создатель и Голем» пересказывает сюжет одной фантастической повести, которая, по его словам, открыла ему глаза на проблемы его профессиональной деятельности.
Дело происходит в английской рабочей семье. Старикам-родителям случайно попадает в руки волшебный талисман, исполняющий любые желания. Не задумываясь, они просят двести фунтов. Стук в дверь. Приносят двести фунтов в качестве компенсации за гибель их сына, с которым только что произошел несчастный случай на фабрике. Пытаясь переиграть случившееся, они осыпают талисман распоряжениями, но это порождает лишь новые кошмарные события.
«Опасность в том, — говорит Винер, — что вам даруется то, что вы попросили, а не то, что вы подразумевали». Созданные человеком самообучающиеся машины, по его мнению, могут выкинуть такую же штуку: поставленную задачу машина как-нибудь решит, «но при этом не обратит ни малейшего внимания на любые соображения, за исключением тех, которые приводят ее к выигрышу».
Согласимся, что наша властная машина в глубоком духовном родстве и с опасным талисманом, и с искусственным интеллектом, ограниченности которого так опасался его изобретатель Норберт Винер.
Если машина власти поворачивается к подданным, то она наподобие того талисмана вполне может сделать то, чего они просят или требуют, но ни в коем случае не то, что подразумевают.
Когда гражданин говорит о выборности должностных лиц, то подразумевает, что от него лично что-то станет зависеть. А ему, наоборот, спускают сверху одну выборность и ничего больше, т. е. такой порядок, при котором казенный назначенец садится в руководящее кресло не сразу, а только после того, как будет исполнен ритуал народного избрания.
Когда рядовой человек обещает одобрить запреты всего и вся, от клеветы до винопития, то он имеет в виду, что неприятности будут у нелюбимых сослуживцев или у крикливой компании под окном, но только не у него лично. Борьба с алкоголизмом — хорошо, необходимость больше тратиться на водку и пиво и не иметь возможности купить их, когда хочешь, — плохо.
А когда рядовой гражданин негодует на коррупцию, то если он глуп, то подразумевает, что хочет полюбоваться расправой над всем составом высшей бюрократии, а если умен, то имеет в виду, что его не устраивает сама система. И в том и в другом случае истерическая травля нескольких попавших под колесо чиновников вызывает больше раздражения, чем восторга.
Конечно, сеансы исполнения народных чаяний — это лишь часть сегодняшней жизнедеятельности начальствующего слоя, погруженного в собственные свои забавы, заботы и раздоры. Но от этих сеансов явно ждут встречного душевного отклика.
А его нет и вряд ли будет. Массы вовсе и не хотят, чтобы начальство заходило все дальше и дальше в своем «исполнении» народных желаний, превращая жизнь рядового человека если и не в кошмар, то в балаган.
Норберт Винер говорил, что мыслящие машины — вещь полезная, однако люди не должны давать им власть над собой. Что же до нашей правящей машины, то в ее способность приносить пользу некоторые еще верят, но та власть, которую она забрала, утомила уже всех поголовно.
