Папа родной

Католики, которых я, пользуясь случаем, поздравляю с торжеством народовластия, в смысле с выборами, всегда волновали русских. Того же Гоголя, которого можно же считать русским, хотя он все ж больше и не украинец, и не русский, а поляк по фамилии Яновский. Помните, в «Тарасе Бульбе» Андрий, выйдя из подземного хода, который оканчивался как раз в костеле, — это когда он пробирался к своей панночке в осажденный город из стана запорожцев, увидел ксендза и сразу схватился за шашку. Поскольку, как нам простодушно объяснил писатель, козаку не приходилось еще видеть не зарубанного ксендза. Старушка-сводня одернула Андрия, он же шел предаваться другому греху и планировал нарушить не «не убий», а другую заповедь.

Другая крайность русско-католических отношений — принятие великими русскими католичества.

Я про Чаадаева и Веню Ерофеева. Это великая загадка русской души, которая мечется по русским пространствам бесприютно и рвется на части. И рвет динамитом православные храмы попутно.

Кто откуда вышел, чья дорога прямей — поди знай. Вспоминается мне разговор с русским священником, разумеется, православным, отцом Николаем (Стремским). Он отличился тем, что взял на воспитание множество сирот, общим числом больше 70; как одни вырастали — он брал других. Кстати или некстати замечу, что он был не против усыновления русских американцами. Не важно, дома или за границей живет ребенок, главное, чтоб у него была семья. Такая вот понятная логика. И вот о. Николай рассказывал, как паломником побывал он в итальянском Бари, который знаменит как раз благодаря св. Николаю. И там наш поп заспорил с заморским о чистоте веры. О. Николай сообщил мне, что в споре победил он. Главный аргумент был такой: вот, иконы и росписи в итальянском храме чисто православные с виду. Стало быть, мы правее и прямее, не ушли никуда с прямого пути.

А еще же, не забыть, была реформация. Которая тоже замутила картину. В общем, Адам Козлевич, может, правильно сделал, что молчал и не спорил с Остапом Бендером про ксендзов. И вот в преддверии избрания нового папы я слетал на границу двух цивилизаций — во Львов. В украинский католический университет, где

на философско-богословском факультете и прочел лекцию. Раньше со мной такого не было, а теперь эту строчку из биографии не вырубишь топором.

Ну ладно, в Беркли я читал лекцию, но там кто только не читал, а тут вон как! Настоящая экзотика!

Ну, тут не место обращаться к богословским дебатам, не буду про это. А вот скажу про фон, про атмосферу этого далекого и когда-то очень важного и богатого, завидного просто города. Который переходил из рук в руки, перетаскивался из одной цивилизации в другую, перекрашивался из белого в красно-белое, далее в красное коммунистическое и далее в красно-коричневое, обратно в красное и вот, нате, в желто-голубое. Каждый период оставил свои следы и свои памятники, и свою память. Некоторым всегда нравилась советская власть и коммунистическое военное присутствие, они думают, что Красная Армия только благотворно влияла на Галицию, или, иначе говоря, Галичину. Для граждан тех советских и постсоветских территорий, которые за послереволюционные поколения привыкли к мысли, что Ленин — Сталин — красный террор — чистки — ссылки и все прочее в таком духе, включая людоедство в голодомор и в блокаду, — это норма и непрерывная, а стало быть, священная традиция, западноукраинская действительность кажется страшно неуютной. Галичина для них первым делом название дивизии СС, а уж потом все остальное.

Мы тут, разумеется, не будем вести дебаты о том, какой террор лучше (или какой хуже) — коммунистический или националистический.

Местные там не имели возможности наслаждаться стабильностью, ох не имели.

Вот, не выезжая из квартиры обыватель из Австро-Венгрии перемещался в Польшу, далее оказывался во власти Буденного — помните тот поход? С конницей пришли, как водится, особисты, пожалте, расстрелы — посадки — коллективизация — раскулачивание — ссылки. Новый режим, новая власть, новый строй и все такое прочее. А там немцы пришли.

— Что, Сталин больше не будет душить?

Недобитые вздохнули с облегчением. Кто-то пошел к немцам в вооруженные силы, ставя задачу освободить родину от большевиков, по которым сегодня как-то никто не плачет, кроме старушек у Мавзолея и Зюганова с Лимоновым. А были люди, которые ушли в лес и партизанили как против вермахта, так и против Красной Армии — и те кому-то казались одинаково неправыми оккупантами. Потом немцев выгнали, опять вернулись особисты и по новой чистки-расстрелы. Далее, как вы помните, 91-й год, товарищей поприжали. В общем, скучно никому не было, и тамошняя публика страстно предается ненависти одних слоев и категорий к другим.

Про это легко думается в подвальном заведении общепита с названием «Криивка», который оформлен, как партизанская землянка. Партизаны имеются в виду те, которые воевали, если в двух словах и без скандала, за независимую Украину, которая вот же, признана, кстати, всем миром. В кабак пускают всех. Надо только постучать и, услышав возглас «Гасло!» (пароль), правильно ответить: «Слава Украϊнi!». Отзыв будет — «Героям слава!». С одной стороны — лозунги националистов, с другой — что ж плохого в словах «Украина» и «герои»? Охранник, который впускает знающих пароль, в характерной кепке, с автоматом на груди, на вешалке солдатские шинели, в углу немецкий пулемет. Наглядная агитация за гранью политкорректности: маечки, на которых вместо Че Гевары Бандера и иные герои… Ни на востоке, ни на западе отсюда — нигде больше нету воспевания романтики того связанного с фашистами сопротивления, нигде так вольно не чувствуют себя ветераны СС, нигде их не пускают на праздничные шествия. Когда я про это рассказываю в Германии, немцы не верят, им же ничего и близко не разрешают, они думают, что с моей стороны это чисто провокация! Такое стало возможным только на границе, которая отделяет Запад от Востока, это запад Украины и еще, как теперь говорят, Балтия. Как-то так получилось, что тут же пролегла и граница католицизма, — случайно ли? Бывает ли что случайное в этом мире? При всем уважении к соседям, при всем интересе к их культуре и, шире, к жизни, при нашей нежной любви к Европе мы таки понимаем эта что граница на некоем невидимом замке.

Вымрут все ветераны и Красной Армии, и СС, а их внуки и правнуки долго еще будут спорить, с какой стороны массовые убийства были более оправданными и более гуманными и кому какая оккупация больше нравилась.

Здесь, на этом рубеже, кончается влияние Москвы, которая уж почти полный век путается в показаниях и колеблется вместе с линиями партий, и начинаются владения папы римского, чтоб он был здоров. Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись никогда, как мудро сказал поэт.

У соседей праздник, мы рады за них, ну а как иначе.