Цивилизация
C чем у нас совсем беда в отечестве, так это с властителями дум телевизионного калибра. Прежний малый джентльменский набор, от Сергея Кургиняна до Сергея Маркова, померк, истаял в грозной кризисной атмосфере. Александр Проханов хоть и по-прежнему мелькает с завидным постоянством, но уже выжат до капли. Его грезы о манифесте раскаявшихся олигархов, явленные в программе «К барьеру!» (последний плацдарм властителей дум), кажутся сильно запоздалыми. Время от времени встречаются претенденты на вакантные места культурных оракулов, но и они неубедительны. Очень рвется в бой Михаил Елизаров, свежий букеровский лауреат. В уже означенной передаче он призывает неведомого врага к ответу. «Кризис, — сотрясает основы Елизаров, — это разруха в нашем финансовом сортире. Кто все-таки помочился мимо унитаза? Кто насвинячил, а мы должны, зажав нос, ждать, пока выветрится?» Знакомство с классикой, образное мышление, роскошная грива и восторг самодовольства обещают сему господину большое телевизионное будущее.
Впрочем, не стоит тревожиться о жаждущих пасти народы под телекамеры. Гораздо серьезнее другое. Страна не может толком разобраться с теми, кого считает своими подлинными духовными лидерами. Минувшая неделя прошла под знаком Алексия II и Солженицына. И похороны патриарха, и 90-летие Александра Исаевича зафиксированы экраном с щедростью, не снившейся живым. Но вот что примечательно. Всякий раз, когда на каналы обрушиваются столь важные совпадения, особенно заметно, насколько противоречива территория ТВ.
Уход святейшего был обставлен с беспрецедентной пышностью. Смущал лишь контекст происходящего. Отнюдь не случайно траур вытеснил из программы блокбастер «Кашпировский против Чумака». Просто телевидение страны, очень тянущейся к православной вере, как убеждали зрителей многочисленные комментарии, нашпиговано экстрасенсами, колдунами и прочими тайными знаками. Эта вечная наша оппозиция самим себе сказалась даже на таком интимном акте, как поминки. В студии программы «Судите сами» собрались лучшие люди, чтобы неформально, не с трибун вспомнить ушедшего. И что же? Опять мы услышали барабанную дробь. Наталья Нарочницкая по традиции велеречиво поведала о себе; глава РЖД Владимир Якунин коротенько рассказал о руководимом им Фонде Андрея Первозванного; Николай Бурляев привычно глаголил о патриотизме. Ни у кого из присутствующих, кроме, пожалуй, Натальи Солженицыной, не нашлось простых человеческих слов об Алексии II. Кстати, она несколько раз вскользь заметила, что между патриархом и ее мужем есть нечто общее.
Эта общность сохраняется и в их посмертном пространстве. Слова и дела в отношении двух великих сынов не всегда совпадают. 90-летие Солженицына утонуло в море юбилейщины. Все каналы отметились большими программами, не отличимыми друг от друга, как вохровцы времен ГУЛАГа на лагерных вышках. Елея не жалели. Только не заметили свои же новостные передачи, в которых жители Большой Коммунистической улицы бунтуют против переименования ее в улицу Солженицына. В этом посмертном плевке трудно винить людей. Они пытаются отстоять свои законные права, понимая, что весь кошмар с переименованием падет именно на их плечи. Но отчего же увековечивать память следует непременно языческим способом? Почему, скажем, главный телепроект года, «Имя Россия», не внес Солженицына в списки номинантов? Ведь это не Уголовный кодекс и даже не Конституция. Игровой формат, на котором настаивают его устроители, вполне допускает такие естественные корректировки. Тем более что с 3 августа, дня смерти писателя, времени до финала оставалось еще очень много.
Но нет, не захотели, не внесли, не сделали. Зато в проекте отдана дань уважения именно тем государственным деятелям, которых Александр Исаевич считал виновниками всех наших бед, — Николаю II, Ленину, Сталину. Говоря о популярности своего детища, ведущий Александр Любимов даже не преминул сообщить, что возбужденные питерские коммунисты обратились к РПЦ с просьбой канонизировать Иосифа Виссарионовича. Церковь, правда, отказала коммунистам, но 12 апостолов во главе проекта относятся к памяти людоеда очень бережно. Никита Михалков умудрился разглядеть в обсуждении Сталина победу нашего общества. Он же, когда речь зашла об Иване Грозном, нахмурив брови, вопрошал: а как вообще сей правитель мог попасть в наш список? Сталин подобные вопросы ни у кого не вызывает.
И еще долго не вызовет. У нас умирают памятники (так сформулировал свое ощущение от ухода патриарха и Солженицына Александр Сокуров в программе «Судите сами»), а сталины живут вечно.
