Цивилизация
Сегодня о восприятии реформы в Свердловской области рассуждает директор агентства «PR-реаниматор» Александр Сегал.
— Александр Петрович, какой была первая реакция элиты Свердловской области на возможность назначения губернатора?
— Вполне естественно, что реакция была нервозной, как, впрочем, и везде. Тем более что Эдуард Эргартович Россель относится к теперь уже совсем немногочисленной группе губернаторов-долгожителей, патриархов. Выборы губернатора в области прошли совсем недавно, и выдвижение на них Росселя для избрания на третий срок было проблематично. Поэтому в областной прессе вопрос ставился так: останется на посту Россель после принятия президентом решения о назначении губернаторов или его снимут прямо сейчас?
Когда 26 сентября Росселя вызвали в Москву, все СМИ писали, что его зовут для того, чтобы снять. Тут надо заметить, что в области существует своеобразная игра. Пресса пишет, что Росселя снимут, а Россель что-то делает, и его не снимают — и он продолжает существовать. Преимущество Росселя-политика в том, что он видит политическую целесообразность там, где другие ее не видят. И он действует, исходя исключительно из политической целесообразности. При всей кажущейся прямолинейности его трудно прогнозировать, и он может выпутаться из ситуации, которая для среднестатистического политика будет неразрешимой. Как пример можно привести историю знаменитого противостояния Росселя и Латышева, после того как последний был назначен полномочным представителем президента в УрФО. Когда Латышев приехал, никто не знал, чем является представитель президента, и думали, что он заменит Росселя. При этом сам Россель давно лелеял мысль об укрупнении региона и видел себя в качестве главы нового образования, того, что прежде в проектах называлось «уральской республикой». И Латышеву пришлось пережить много неприятных моментов в силу того, что он был вынужден сосуществовать с очень сильным политиком.
Так вот, после своего возвращения из Москвы в сентябре 2004 года Россель, несмотря на предрекаемую отставку, остался губернатором. На сайте «Уралполит.ру» 21 сентября был проведен опрос. Посетители сайта отвечали на вопрос: «Чем обернется для вас реформа Путина?» Его результаты можно считать довольно представительными, поскольку голосовали политически активные жители области. Результат показателен:
$$$$$$
Обратите внимание: ответы 1, 4 и 5 практически однонаправлены. Таким образом, свыше 55% политически активного населения настороженно, если не сказать отрицательно, относятся к нововведению.
В ходе другого опроса 38% ответивших сказали, что первым губернатором, который уйдет в федеральном округе, будет Россель. По этому показателю он опережает всех остальных более чем вдвое. Это демонстрирует косвенно оценку перспективы нововведения с назначением губернаторов: респонденты ожидают, что будет снят самый активный, самостоятельный и опытный губернатор (хотя, по-моему, он как раз наиболее крепок). Другими словами, ожидается, что губернаторы станут марионетками — или, наоборот, губернаторами станут марионетки, а не самостоятельные политики.
Еще говорили о том, что поскольку законодательное собрание неоднозначно по составу, то могут через это попытаться Росселя снять. Начинается новый виток старой интриги. Мэр Екатеринбурга Чернецкий всегда был антагонистом Росселя и его соперником на выборах губернатора. Начинается новый виток их соперничества, теперь — через законодательное собрание.
На сегодняшний день конфликта между Росселем и законодательным собранием не видно. Есть интриги, есть разговоры между фракциями, но это внутренние дела. Все понимают, что у Росселя нет никаких особых проблем с властью. Для губернатора партией власти является президент. Его вступление 25 октября в «Единую Россию» — это, вероятно, попытка уцелеть и демонстрация того, что он уцелеет. Алексей Воробьев, глава правительства Свердловской области, возглавляет и местное отделение «Единой России». Таким образом, Россель в партии становится подчиненным своего подчиненного по административной линии. Это дало местной прессе основание говорить, что Эдуард Россель практически перестает управлять областью. Но Воробьев — один из трех ближайших людей Росселя. Когда Росселя в свое время снимали, три человека ушли вместе с ним: Анатолий Гайда, Алексей Воробьев (он возглавляет правительство с 1998 года) и Александр Левин — бессменный пресс-секретарь Росселя. Это его команда, которая не сдаст Росселя и которую не сдаст Россель. Из всех представителей администраций регионов УрФО только два человека, и в их числе Левин, взяли на себя смелость прокомментировать (естественно, положительно) фразу президента о возможном возвращении губернаторов в Совет федерации. Это говорит о том, что команда Росселя остается таковой и ее членам делегированы серьезные полномочия…
— Ощущается ли реформа как ущемление регионального суверенитета? В какую сетку представлений это укладывается?
— Это укладывается в советскую сетку. По моим наблюдениям, не только в Свердловской области, но и в стране в целом усиливается ощущение того, что все происходит так, как 20 лет назад. Укрепление и окостенение властной вертикали, которое ползучим образом уже фактически произошло, прошло с молчаливого согласия региональных лидеров. Корпус лояльных местных лидеров формировался давно. Это происходило постепенно, по мере проведения избирательных кампаний в регионах, где Москва активно играла на избрание лояльных.
Сегодня губернаторский корпус во внешних своих проявлениях остается абсолютно лояльным. Он берет под козырек и рапортует: есть, будем делать. Вопрос в том, что кухонные разговоры существенно отличаются от того, что декларируется. Здесь нельзя опираться на местные оценки, уровень местной рефлексии находится на уровне устоит — не устоит. Местная оценка исходит не из принципа (например, почему у нас отбирают бюджет?), а из прагматики (как бы нам хотя бы часть бюджета сохранить?).
Речь идет не об открытом сопротивлении каким-то инициативам центра, а скорее о некотором «противлении».
Оно выражается в попытках договориться, «выбить фонды». У власти все еще находятся люди, которые прошли советскую бюрократическую школу взаимоотношений с сильной центральной властью, и сейчас просто возрождаются старые привычки. Для этих людей ничего из ряда вон выходящего не произошло. Укрепилась центральная власть — значит, будем работать как работали.
Тем более что в глубине души все, кто имеет шанс стать губернатором, понимают: во многих отношениях назначаемость гораздо более выгодна, чем избираемость. Избираемость требует очень активной политики, именно политики, а не администрирования. Приходится договариваться не с двумя-тремя людьми в администрации президента, а с двумя-тремя миллионами избирателей, объяснять им свои действия, оправдываться за невыполненные обещания... А если губернатор назначаем, то он может игнорировать все претензии к нему со стороны как местного населения, так и «элит», поскольку его назначил президент, и только перед президентом он в ответе за свои действия. И даже тот факт, что утверждение будет осуществлять местный представительный орган, не должен создавать иллюзий.
— Как отреагировал бизнес?
— Бизнесу назначение губернаторов тоже выгодно. Бизнес договаривается на месте, внутри области. В Свердловской области уже все договоренности сложились. Принципиального передела собственности нет. Россель хорош именно тем, что не допустил жесткого передела собственности, за исключением, быть может, того, что связано с деятельностью ОПС «Уралмаш». Но там передел собственности был несколько иного, меньшего масштаба. А серьезных конфликтов вокруг крупных объектов практически не было. Например, в алюминиевом комплексе все было тихо и мирно. Это связано с тем, что достаточно эффективно использовались схемы с доверительным управлением, концентрации госсобственности в трастовых структурах и постепенной ее приватизации. И сейчас все уже позиционировались. Все друг друга знают, знают, кто на что способен и кто что может сделать. Сложился истеблишмент. Вокруг него сложились определенные отношения, гарантом которых выступает губернатор, а также в определенной степени областное правительство и руководители муниципальных структур.
Бизнес в регионе платит налоги, входит во взаимоотношения с муниципальными властями — владельцами инфраструктуры и наемными работниками. Все это вопросы отношения с местной властью. Губернатор в этой ситуации становится посредником и лоббистом промышленников в центре и в регионе. Так что местный бизнес всегда на стороне действующего губернатора. А после дела Ходорковского вообще мало кто решается участвовать в крупной политике.
— Откуда же берется кухонное недовольство, которое вы упомянули?
— Реально мыслящие люди понимают, что проводимая реформа — это жалкая пародия на реформы, задуманные Козаком. По большому счету президент не сможет контролировать губернаторов. Что, от назначения будет меньше казнокрадства и больше порядка? Губернаторы всегда назначались — и что, порядок был? Не было порядка.
Сейчас власть и бизнес только-только нашли баланс интересов. Деньги — это власть, власть — это деньги.
Это своего рода рынок, где происходит конвертация денег во власть и наоборот. Они нашли обменный курс и по этому обменному курсу действуют.
Худо-бедно, но действуют. Ситуация стабилизировалась. Теперь сверху спускается сообщение, что правила меняются. А какими будут правила, еще непонятно. Предлагается продолжать игру и менять правила по ее ходу. Вот чем все недовольны. Тем, что в очередной раз — и явно не в последний — поменяли правила игры. Сейчас все, от бизнесмена до аналитика, говорят о том, что возвращается советский порядок. Россия в течение почти ста лет двигалась от капитализма через революции, построение социализма к застою. Сейчас же мы всё проскочили и сразу попадаем в застой. Сегодня система управления страшно напоминает 80-е годы. Но кроме всего прочего у этого застоя нет идеологии. Вот все и ждут: когда грянет перестройка…
Беседовал Евгений Натаров
