Цивилизация
Судьба Василия Алексаняна убедительно иллюстрирует ситуацию, сложившуюся в России и с правами человека, и с гражданским обществом, и — особенно отчетливо — с политическими партиями. Попутно
эта печальная история опровергла базовый тезис кандидата в президенты Дмитрия Медведева о том, что задача правозащитников не борьба с государством, а совместная конструктивная работа по защите прав конкретных людей.
Суд согласился приостановить процесс над смертельно больным экс-адвокатом Михаила Ходорковского Василием Алексаняном. Но отказался перевести подсудимого с диагнозами СПИД и рак (первый диагноз цинично обнародовал сам прокурор) в гражданский стационар, оставив умирать в следственном изоляторе. Правда, маленький шанс остается: прокурор Николай Власов допустил, что Алексаняна могут перевести из тюремной больницы в обычную, если это сочтет необходимым врач СИЗО «Матросская тишина». Таким образом, ответственность за лишение права на жизнь и необходимую медицинскую помощь человека, чья вина еще даже не доказана судом (даже если и была бы доказана — содержание больного с такими диагнозами в тюрьме есть прямое внесудебное убийство), правоохранительные органы пытаются возложить на тюремного врача. Но дело не в правоохранителях, от которых в России трудно ждать гуманизма, хотя в этом случае именно руководство ФСИН ходатайствовало о переводе Алексаняна в гражданский стационар.
Дело в политических институтах и институтах гражданского общества.
В любой стране, где существуют реальные политические институты и институты защиты прав человека, судьба Алексаняна стала бы предметом солидарной борьбы всех приличных партий и правозащитников.
Это ведь не вопрос идеологии или отношения к качеству правосудия, это проблема элементарной базовой человечности. Что мы видим в России? Омбудсмен Владимир Лукин написал одно письмо с просьбой перевести Алексаняна в обычный стационар. И все. Хотя по роду занятий должен напоминать президенту, правительству, генпрокурору о деле Алексаняна каждый день. Коллега Лукина по Санкт-Петербургу Игорь Михайлов озабочен другим: он призывает освободить от ответственности находящегося под следствием за наркотики и обвиняемого в убийстве при не выясненных еще судом обстоятельствах гражданина. Видимо, этот последний куда менее опасен для общества, чем смертельно больной Алексанян.
Институт омбудсменов в России тоже придется воспринимать как очередное кремлевское подразделение.
Общественная палата — также созданный Кремлем квазиинститут гражданского общества — вообще молчит. Парламентские политические партии молчат. Хотя как раз высказывания и действия по подобному поводу вообще-то и есть реальная политика. Бизнес-сообщество, хором присягающее на верность преемнику, молчит. Требуют очевидного и однозначного решения по делу Алексаняна (а оно в данном случае очевидно и однозначно, независимо от политических раскладов в стране и повадок конкретных представителей власти, инициировавших дело «ЮКОСа») только оппозиционные политики и правозащитники — от Людмилы Алексеевой до Гарри Каспарова. Их правота в данном вопросе никак не зависит от отношения к нынешней оппозиции.
Сам преемник начал свою предвыборную кампанию с участия в Гражданском форуме — съезде дистиллированных правозащитников. Там он говорил, что у нас, оказывается, есть гражданское общество, что таковое якобы не может быть полноценным без сильной власти. И заодно призывал правозащитников не бороться с государством, а сотрудничать с властью по конкретным случаям защиты прав человека. Дело Алексаняна — как раз совершенно конкретный случай. Дмитрий Медведев не сказал по этому поводу ни слова, как и прочие отфильтрованные системой кандидаты в президенты. Про это не говорят ни коммунисты, считающие себя оппозицией, ни якобы либеральный кандидат в президенты от Демократической партии Богданов, ни Владимир Жириновский.
Официальные правозащитники и допущенные к существованию в легальном политическом поле партии обсуждают только заданные темы. Судьба конкретного человека, умирающего в тюрьме, их не интересует.
А если интересует, почему они об этом не говорят?
Весь смысл политики, смысл любого государства — максимальная защита прав и жизни каждого отдельного человека. Президент и подсудимый, с этой точки зрения, абсолютно равны. В конце концов, смертельная болезнь может поразить любого человека, а те, кто сегодня у власти, завтра тоже могут оказаться подсудимыми — в российской истории такое бывало не раз. Дело Алексаняна дало уникальный шанс власти и гражданскому обществу проявить этот единственный смысл их существования — позволить смертельно больному человеку получить необходимое лечение в необходимых условиях. Безмолвие официальных правозащитников и политических партий в такой ситуации — это убийственное безмолвие, в прямом и переносном смысле. Оно убийственно не только для Василия Алексаняна, оно убийственно для страны, где власти и связанным с ней политическим институтам и институтам гражданского общества нет дела до конкретных людей. Поэтому из убийц здесь делают героев, поэтому правосудие становится правом сильного, поэтому не раз и не два в нашей истории возникала социальная и политическая база для массовых репрессий.
Пока общество и власть будут считать, что с жизнью человека можно обращаться по собственному усмотрению, каждый из нас и будет жить «на усмотрение власти».
Видимо, еще очень нескоро в России станет неактулен поэт и бард Александр Галич, давно описавший похожие ситуации: «Мы-то знаем — надежней молчание, потому что молчание — золото».
