Цивилизация
Участие Дмитрия Медведева в саммите Россия — ЕС в Ницце, а затем в экстренной антикризисной встрече лидеров двадцати ведущих стран мира в Вашингтоне стало главной внешнеполитической миссией нового российского лидера. Хотя с момента «воцарения» в Кремле Медведев совершил немало зарубежных поездок, успел принять участие в «докризисном» и довоенном плановом ежегодном саммите «большой восьмерки», хотя под его командованием Россия успела поучаствовать в войне за пределами своей территории, именно Ницца и Вашингтон должны были стать точкой отсчета медведевского внешнеполитического курса. Несмотря на явные попытки российского президента продолжать путинский курс на превращение России в ключевого мирового игрока как на внешнеполитическом, так и на экономическом поле, более не подходящие условия для политики с позиции силы трудно придумать.
Во-первых, в российскую политику вмешалась объективная экономическая реальность.
Стране, основой доходов и политических амбиций которой до сих пор оставались исключительно энергоносители, затруднительно рассуждать о новой мировой финансовой архитектуре и своем активном участии в ее проектировании, лишившись на неопределенное время единственного финансового козыря.
Не менее трудно говорить о крахе американской валюты и переводе платежей по нефтегазовым контрактам в рубли, когда рубль стремительно падает относительно доллара, а внутри страны российские власти чуть ли не каждый день вынуждены делать успокоительные заявления о том, что слишком резкой девальвации национальной валюты они не допустят. Во-вторых,
позиции России как устроителя посткризисного мирового порядка резко ослабила неведомо зачем затеянная именно сейчас, да еще и в крайне стремительном темпе, правка Конституции в части продления срока полномочий президента.
(Срок полномочий российского парламента мировое сообщество не волнует: иллюзий относительно влияния нашей законодательной власти на принятие решений в стране ни у кого давно нет.)
В результате этих объективных и субъективных процессов Дмитрий Медведев фактически оказался в Ницце и Вашингтоне в положении потенциальной «хромой утки» — вся западная пресса в один голос обсуждала вариант досрочного возвращения к единоличному правлению страной премьер-министра Владимира Путина, под которого и принимаются в авральном порядке эти конституционные поправки. Даже если это не так, в любом случае неясность отношений между двумя первыми лицами российской политики на фоне кризиса и объективного ослабления возможностей России строить свою политику на банальном нефтегазовом шантаже партнеров явно не позволяет ей быть убедительной в своих предложениях по активному участию в создании нового мирового порядка. При мировых ценах на нефть в $50–60 за баррель, находящихся в залоге у иностранных кредиторов крупных пакетах акций главных российских компаний, обвала их капитализации, да еще и в отсутствие ясности, кто будет править страной в 2009 году, слушать Россию можно, но прислушиваться к ней необязательно. Даже без учета внешнеполитических последствий войны с Грузией.
Россия, в том числе и устами Медведева, настойчиво добивалась уменьшения роли (и доли) США, а также Запада в целом в управлении миром. Но объективная экономическая и внутриполитическая реальность такова, что и в новом формате G20, которого Москва настойчиво добивалась, если он прочно утвердится в мировой политике, Россия не будет играть доминирующей или решающей роли.
Если рассуждать в категориях путинской дипломатии, шансы стать реальными центрами многополярного мира у тех же Индии с Бразилией, не говоря уже о Китае, как минимум не меньше, чем у России.
Участие Дмитрия Медведева в саммитах в Ницце и Вашингтоне, несмотря на относительную успешность для России первого (размораживание переговоров по новому соглашению о глобальном сотрудничестве сторон) и относительный неуспех второго (российские предложения были фактически проигнорированы в итоговых документах), показало принципиальный изъян нынешней внешнеполитической линии нашей страны. Нельзя разговаривать о глобальных проблемах мироустройства при очевидных системных слабостях национальной экономики и нарастающей неопределенности в борьбе за власть между разными частями путинской команды. Эта политика слабости с позиции силы лишний раз подчеркивает сохраняющуюся неадекватность оценок российскими властями места страны в мире и ее реальных возможностей.
