Цивилизация
Казалось бы, уже давно было пора привыкнуть к зигзагам российской экономической политики, но все равно каждый раз власти находят, чем удивить.
Вот выступил, например, премьер России Владимир Путин в Набережных Челнах, да и поддержал отечественный автопром. Мало того, что он предложил ударить автопробегом по железной дороге на Дальний Восток, так еще и пообещал субсидировать процентные ставки по кредитам граждан на приобретение автомобилей, выпущенных на территории России и относящихся к сегменту наиболее массового спроса – стоимостью до 350 тысяч рублей. Интрига состоит в том, что за пару недель до этого он же, общаясь в прямом эфире с российским народонаселением, рассказал, что цены на бензин – это тоже часть социальной политики государства: «За счет людей с большими или средними доходами, за счет людей, которые все-таки могут позволить себе машину, покупать бензин, мы изымаем доходы в бюджет и перераспределяем среди тех, кто остро нуждается».
Тут бы ему продолжить эту мысль да пообещать доплачивать за бензин тем самым владельцам машин стоимостью до 350 тысяч рублей, чтобы они не платили своеобразный дополнительный бензиновый налог, которым их втихую обложили. Но премьер тогда свою мысль развивать не стал…
Получилось нехорошо: сначала людей вытолкнули из городов или на их окраины жуткими ценами на жилье, связанными во многом с коррупцией подчиненных премьеру чиновников, а потом при попытке воспользоваться автомобилем «отселенцев» наказали еще раз.
Приходится констатировать, что в одном случае дешевые авто были премьером поддержаны, в другом — наказаны… То ли за две недели у нас появился новый сегмент нуждающихся, то ли просто антикризисные меры возникают спонтанно, и об их разработке никто заранее не подумал?
Кстати, обычно относительно низкие цены на топливо — в странах с большими территориями: США, Бразилия, Аргентина, Канада, Австралия... Там точно знают, что машина далеко не всегда роскошь – она еще и средство передвижения. И правительства тех стран осознают свою социальную ответственность за интеграцию национальных территорий и граждан, на них проживающих. В этом смысле все российские граждане оказались социально незащищенными перед нынешними ценами на бензин.
В том же декабрьском общении с народом премьер-министр заявил, что из-за экспортной пошлины экспортеры с каждой тонны нефти несут убыток в $68. Эксперты прикинули, что ситуация на момент выступления была еще хуже и убытки превышали $89 с тонны. Такая ситуация сложилась из-за того, что еще в начале осени экспортная пошлина составляла $485,8 за тонну, а российские нефтяные компании, по данным Минфина, потеряли приблизительно $7 млрд, поскольку экспортная пошлина на нефть в стране менялась медленнее, чем мировая цена на нефть (знаменитые «ножницы» Кудрина).
При этом за первые восемь месяцев 2008 года, когда цены на углеводороды резко выросли, они получили дополнительно $17,5 млрд. «В некоторые месяцы за счет этих «ножниц» нефтяники выигрывали до 200 долларов на тонну, но мужественно терпели этот результат», — саркастически заметил замминистра финансов Сергей Шаталов. Тем самым он признал, что не понимает элементарное: если компания заработала много денег, это еще не значит, что она затем будет топить ими печку. А главное, что им создана абсурдная налоговая система, которая действует по принципу «недолет – перелет».
Цены на нефть достигли своего пика 11 июля, когда баррель марки WTI подорожал до $147,27, а потом началось их стремительное падение. И все эти несколько месяцев, пока падали цены, правительство пребывало в глубоких сомнениях: еще за неделю до всенародной пресс-конференции Путина правительство отказало нефтяникам в экстренном понижении пошлины. Вообще,
как выяснилось, на случай падения нефтяных цен оперативного плана действий разработано не было. И это несмотря на то, что еще в марте прошлого года министр финансов Алексей Кудрин настаивал на том, что «пик цен пройден в 2006 году» и «можно ожидать, что в долгосрочной перспективе цена на нефть будет находиться в пределах 40–50 долларов за баррель».
В результате в конце 2008 года фактически были установлены запретительные пошлины на экспорт главного товара страны и подорвана нормальная деятельность ее основных налогоплательщиков. На ленту новостей стали приходить сообщения о том, что БАМ забит цистернами с топливом, которые используются как временные хранилища, а трубопроводы «Транснефти» заполнены с той же целью. Как могло случиться, что несколько месяцев нефтяные компании были вынуждены торговать себе в убыток? Если уж у стольких государственных нянек оказалась без глазу ключевая отрасль экономики, что же тогда происходит со всеми остальными?!
Гром грянул, и только тогда начали приниматься решения о сроках мониторинга цен для расчета экспортной пошлины, о ее ставке, об изменении формулы НДПИ (налог на добычу полезных ископаемых), о налоговых каникулах и т. д. Неохотно, все еще надеясь «на авось». А вдруг и на этот раз пронесет, ведь за последние годы столько раз фортуна выручала – и грех с монетизацией льгот прикрыла, и выстраивание системы централизованного бюджетного федерализма, и рост коррупции, и государственную монополизацию рынка в форме «ползучей» национализации, и создание уникальной, невиданной в мире «плоской» налоговой системы в ТЭК…
Нефтяники постарались отыграть свои потери на мировом рынке за счет поддержания уровня цен на нефтепродукты на рынке внутреннем. При этом на затратах и, соответственно, ценах сказалось устаревшее оборудование на российских нефтеперерабатывающих заводах (а оно изношено на 80%).
Плюс рост тарифов, например, на железнодорожные перевозки, по которым к розничным поставщикам поступают цистерны с горючим, лаг запаздывания – эффект домино, когда нефтеперерабатывающие заводы какое-то время работают на закупленном заранее еще дорогом сырье, неравномерный по регионам платежеспособный спрос…
Последнее время вокруг только и разговоров: почему это цена на бензин в стране не падает вслед за падением цен на нефть на мировом рынке, как это происходит во многих других государствах? Однако в США в цене бензина заложено 20–30% налогов (в разные месяцы), а в России — порядка 60-70%. Таким образом,
цена на бензин — это во многом цена жадности фискальных органов, или налоговой надбавки к цене, которую они готовы переложить на потребителя. Т. е., грубо говоря, в конце текущего года 7–9 рублей в литре бензина была платой за работу нефтяных компаний, а все остальное – аппетиты фискальных органов.
Тем не менее находится немало желающих искать ключ ко всем проблемам в сговоре нефтяных компаний. В том числе и с легкой руки самого Владимира Путина, который в начале июля устроил разнос ФАС за скачок цен на нефтепродукты, списав все на то, что «пока уровень развития конкуренции в экономике явно недостаточный». И ФАС тут же возбудила дела в отношении пяти ведущих нефтяных компаний, призвав на помощь еще и коллег из МВД и Генпрокуратуры. Однако когда премьера спросили об удивительной стабильности внутренних цен на бензин на декабрьской пресс-конференции с народом, он не стал говорить о монополизации, а заговорил о налоговых условиях, созданных ныне для нефтяных компаний, и пообещал улучшить их, но только с нового года.
При этом предполагается продолжить эксперименты с НДПИ, введенным с начала 2002 года. Чисто браконьерским налогом, нацеленным на первоочередную разработку самых выгодных месторождений. С помощью этого фискального позора не решается ни одна налоговая задача: компании, которые работают на относительно лучших месторождениях, платят среднюю цену, а те, кто мог бы работать на месторождениях похуже, консервируют их и уходят, т. е. не платят налогов вовсе. В итоге – падающая добыча и прореха в бюджете.
Что касается монополизации в ТЭК, то она рукотворного происхождения – налицо последовательная государственная политика: сокращение числа ВИНКов, вертикально интегрированных компаний (ЮКОС, «Сибнефть», «Славнефть», «Северная нефть», ОНАКО и др.), которые исчезли, будучи съедены их конкурентами, а главное – укрепление положения двух госкомпаний — «Газпрома» и «Роснефти» — всеми доступными государству же средствами…
Откуда было взяться конкурентам, если с каждым годом все больше явных и скрытых ограничений вводилось на деятельность иностранных инвесторов в российском ТЭКе, а отношение к интересам небольших нефтегазовых компаний было демонстративно пренебрежительным?! Да что там «малыши», если даже ведущие компании страны не могли прорваться через условия транспортировки «Газпрома» и его закупочные цены. Как на полном серьезе заявил в прошлом году один крупный чиновник, «мы имеем дело не с доминированием тренда на огосударствление, а с трендом на интеграцию», а «Минпромэнерго» – за конкурентную политику, но там, где мы должны конкурировать с иностранцами».
Сколько в свое время было разговоров про то, что «государство возвращается в ТЭК», что вот теперь, мол, можно будет с помощью влиятельных госкомпаний фактически устанавливать цены на внутреннем рынке, в том числе и с помощью товарных интервенций… Ну и где все это? Или государство вернулось в ТЭК, чтобы держать там монопольно высокие цены?
За последние пять лет были подорваны основы конкуренции в нефтегазовом секторе страны и построен монополизм в самой тяжелой, государственной форме, а в результате страна подошла к экономическому кризису с разрушенной системой рыночного иммунитета.
После всего этого можно до скончания века клеймить монополизм и обсуждать борьбу с ним силами ФАС. Вместо того, чтобы задуматься, что на самом деле мешает наполнению внутреннего рынка, почему компании не вкладывают деньги в модернизацию переработки, что нужно делать с налогами, стабильностью контрактов, правовыми гарантиями, судом и т. п.
Как бы после всех этих увлекательных историй с ценами на автобензин или авиакеросин мог выглядеть знаменитый диалог из «Собачьего сердца» на современный лад?
— Монополия, Филипп Филиппович!
— Нет, и вы первый, дорогой Иван Арнольдович, воздержитесь от употребления самого этого слова. Это мираж, дым, фикция! Что такое эта ваша монополия? Старуха с клюкой? Ведьма, которая остановила полеты самолетов и автомобильные перевозки? Да ее вовсе не существует! Что вы подразумеваете под этим словом? Это вот что: если правительство вместо того, чтобы стимулировать конкуренцию, будет сокращать число компаний, которые и без того доминируют в отрасли, то наступит монополия. Если власти будут изо всех сил укреплять положение на рынке двух государственных компаний в качестве национальных чемпионов, брать под неформальный контроль деятельность частных компаний, ограничивать приток иностранных компаний-конкурентов, если фискальные органы будут «кошмарить» частный бизнес и то же самое будут делать прокуратура, МВД, Росприроднадзор и другие госструктуры, то в нефтегазовом секторе получится монополия. Следовательно, монополия сидит не на рынке, а в головах! Значит, когда эти «баритоны» кричат: «Бей монополию!» — я смеюсь. Клянусь вам, мне смешно! Это значит, что каждый из них должен бить себя по затылку!
Автор — старший научный сотрудник ИМЭМО РАН
