Цивилизация
О характере недавних испытаний, проведенных Северной Кореей, о реакции разных стран и о возможных последствиях северокорейских ядерных экспериментов в интервью «Газетe.Ru — Комментарии» рассказал заведующий отделом разоружения и урегулирования конфликтов ИМЭМО РАН Александр Пикаев
— Насколько реалистичны наши представления о ядерном потенциале КНДР? Что известно об их вооружениях наверняка, а что лишь догадки? Действительно ли недавние испытания были ядерными?
— Доподлинно никто ничего сказать не может. Существуют данные как электронной, так и агентурной разведки. Кроме того, уже многие десятилетия нарабатываются методики определения характера и мощности ядерных испытаний сейсмическими методами.
Известно, что в 2006 году КНДР осуществила ядерное испытание. Видимо, оно было не вполне успешным, поэтому и мощность была небольшой — меньше килотонны. Мощность нынешнего испытания оценивается в 10–20 килотонн. Конечно, нужно провести ряд дополнительных исследований: сама по себе мощность не говорит о том, что это был ядерный взрыв. Но есть методы, позволяющие это определить. Этим занимаются как отдельные государства, так и технический секретариат организации по соблюдению Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). Пока анализ не завершен, окончательные выводы делать рано. Однако подавляющее большинство экспертов полагает, что все-таки имел место ядерный взрыв.
Успешные шантажисты
— Выводы по северокорейскому ядерному оружию можно делать только по сейсмической активности, по последствиям испытаний?
— Не только. Известно количество наработанного ядерного материала. Примерно подсчитано, сколько плутония выработал единственный реактор в Йонбене, поскольку время от времени там бывали международные инспекторы. Это позволяет приблизительно рассчитать, каким количеством ядерных боеприпасов располагает Северная Корея. Кроме того, КНДР — не первая ядерная держава, поэтому можно оценивать ее действия по опыту других стран.
У Пхеньяна вряд ли есть боезаряд, который можно поместить на ракету: нужны годы для его миниатюризации. Пока, по-видимому, КНДР обладает несколькими сырыми ядерными устройствами, достаточно громоздкими.
Если последнее ядерное испытание было удачным, то это работающие устройства. Но доставить их к цели на ракетах пока нельзя — необходимо их уменьшить.
— Существует ли реальная ядерная угроза со стороны КНДР на сегодняшний день?
— Я не думаю, что они собираются развязывать ядерную войну уже завтра: для этого у них нет особых оснований. Технически они могут доставить ядерный боезаряд на самолете к целям в Южной Корее. Может быть, могут подогнать подводную лодку с ядерным боезарядом к побережью Японии или даже Соединенных Штатов. То есть теоретически они имеют возможность применить ядерное оружие. Но при этом
в Пхеньяне не могут не понимать, что США — ядерная супердержава, которая в тысячи раз превосходит их по объемам ядерного и не только потенциала. Любое применение ядерного оружия против американских союзников повлечет за собой ответный американский ядерный удар, и помешать этому никто не сможет.
В этих условиях развязывание ядерной войны, фактически, самоубийственный акт для Северной Кореи. Зачем им на него идти?
Ядерное оружие корейцы, вероятно, стремились приобрести с чисто военной точки зрения. Причиной можно назвать растущий дисбаланс обычных вооруженных сил с Южной Кореей. Кроме того, действия американцев по свержению Слободана Милошевича и Саддама Хусейна породили опасения, что США могут подобным образом поступить и с северокорейским режимом. Плюс северокорейцы, конечно же, хотят использовать ядерное оружие и в других целях, например, для дипломатического торга.
— Многие эксперты действительно считают, что это шантаж. Какое время КНДР могла бы им заниматься, и чем это может закончиться?
— Серьезную роль играет внутриполитический фактор. Наверняка, в связи с болезнью Ким Чен Ира, начались подковерные интриги, борьба за преемство, за власть между различными группировками. И весьма вероятно, что одни хотят использовать ядерное оружие в политических целях, а другие считают, что ядерный потенциал нужно создавать для национальной безопасности.
Шантаж же, к сожалению, работал на протяжении последних пятнадцати лет. Еще в 1994 году, когда вскрылась незаконная ядерная деятельность Северной Кореи и она первый раз вышла из ДНЯО, было подписано соглашение с американцами, которые обещали помощь и строительство реактора.
С того момента велась примерно семилетняя позиционная война, потому что США явно не хотели строить реакторы и всячески затягивали строительство. Но помощь КНДР все же шла. Сама же она ограничилась тем, что вернула инспекторов МАГАТЭ на уже заглушенный реактор, успевший произвести ядерные материалы для нескольких боезарядов. Таким образом, на тот момент КНДР добилась успеха.
Второй раунд начался после того, как администрация Джорджа Буша фактически отказалась от политики администрации Билла Клинтона. При Клинтоне велись переговоры, а госсекретарь Мадлен Олбрайт даже посетила Пхеньян. При Буше отношения практически полностью прекратились. И Северная Корея опять пустилась во все тяжкие. Они второй раз, уже серьезно, вышли из ДНЯО, снова выгнали инспекторов МАГАТЭ. Однако через некоторое время наступила передышка: подключился Китай, начались шестисторонние переговоры. Северная Корея опять стала получать помощь — мазутом и продовольствием.
— Получается, что этот шантаж был крайне эффективен?
— Да, он был эффективен. Были, правда, паузы, поскольку американцам не нравилось, что их шантажируют, и время от времени они жестко реагировали. А северокорейцы это использовали, чтобы параллельно вести работу над ядерным оружием. То есть шантаж работал: КНДР время от времени что-то получала и одновременно вела работы по созданию бомбы. Эта очень бедная страна сумела создать несколько ядерных боезарядов, провести два ядерных испытания.
Разозлить донора
— Означает ли это, что и нынешние испытания могут не привести в итоге к радикальному изменению ситуации? Лавирование может продолжиться?
— Здесь мы вступаем в область догадок. Во-первых, для принятия какого-то компромисса необходима воля политического руководства Северной Кореи, а если оно расколото и занято другими делами, то ему трудно прийти к внутреннему согласию. Во-вторых, ситуация действительно изменилась, и достаточно серьезно. Если ядерный взрыв был удачным, это означает, что теперь у них есть ядерное оружие и давить на них в военном плане слишком опасно. Можно предположить, что те, кто говорил «давайте мы попробуем договориться», могут оказаться в меньшинстве. Что же, скажут им, вы хотите, чтобы мы лишились нашего ядерного потенциала, которого с таким трудом добились?
В истории имеется единственный пример добровольной денуклеаризации — Южная Африка, где белое правительство перед передачей власти черному большинству пошло на разоружение в одностороннем порядке. Иными словами, ядерное разоружение ЮАР произошло в условиях смены режима.
Есть еще пример наших бывших республик — Украины, Белоруссии и Казахстана. Но у них после развала СССР просто не было технических, политических и военных возможностей эффективно контролировать оставшееся на их территории советское ядерное оружие. Они были вынуждены, под внешним нажимом, передать его России, которая была реальным создателем этого оружия в советские времена.
Вернется ли сейчас Северная Корея к той формуле, на которую они вроде бы согласились два года назад? Тогда они условились добровольно уничтожить свой ядерный потенциал, даже задекларировали всю свою ядерную деятельность. Передали список объектов Китаю, который распространил его среди других участников шестисторонних переговоров. То есть после первого испытания КНДР некоторое время вела себя вполне благоразумно.
Но негативное воздействие оказали внешние факторы. Это, во-первых, смена правительства в Сеуле, где вместо либералов, которые развивали отношения с Северной Кореей, к власти пришли консерваторы, которые требуют уступок в обмен на помощь. Это явно разозлило северян. Те рассчитывали, что Южная Корея будет по-прежнему оказывать им помощь без всяких условий. Также возникла пауза в связи со сменой администрации США. Япония заняла довольно жесткую позицию и, в отличие от Южной Кореи, Китая и России, отказалась помогать. А американцы стали требовать проверок декларации по ядерной деятельности. Для такой страны, как КНДР, пустить американских инспекторов на свою территорию, тем более на ядерные объекты, — сложный шаг. Поэтому, видимо, в Северной Корее маятник склонился в пользу сторонников жесткой линии, сторонников проведения ядерных испытаний.
Сможет ли он отыграть назад? Это зависит, во-первых, от резолюции СБ ООН. Во-вторых, важно, как поведет себя Китай. Потому что он — основной донор, единственный союзник КНДР, и ссориться с китайцами для Пхеньяна нежелательно.
— Вам кажется, что отношение Китая к КНДР изменилось, что Китай начал злиться на Северную Корею?
— Китай и после первого взрыва выпустил очень жесткое заявление, и сейчас. Но
КНДР явно рассчитывает, что для Пекина самое главное, чтобы Северная Корея сохранилась, а денуклеаризация занимает второе место в китайских приоритетах.
Крах Северной Кореи — это в том числе беженцы, а в китайских пограничных провинциях их и так довольно много. Кроме того, Северная Корея — это буфер между американскими войсками и китайской границей. Наконец, хотя режимы в Пекине и Пхеньяне очень разные, оба считают себя социалистическими. Крах социалистического режима в Азии (такого пока еще не было, тем более вблизи китайской границы) — серьезный удар по легитимности правления компартии Китая внутри самой КНР. Наверное, на этом северокорейцы и основывают свои расчеты, понимая, что у китайцев во многом связаны руки. Но они могут просчитаться, потому что
китайцы действительно разозлены. Они были авторами шестисторонних переговоров, и неспровоцированный выход из них Северной Кореи, ядерные взрывы — пощечина не столько Соединенным Штатам, сколько Китаю.
Москва в целом готова к принятию жесткой резолюции СБ ООН. Это может оставить Пекин в одиночестве, и это тоже заставляет его идти дальше, чем, может быть, он хотел. И, наконец, третий фактор — существенное улучшение американо-китайских отношений. Говорится даже о «группе двух», которая будет чуть ли не доминировать в мировой экономике. В этих условиях китайцы могут пойти на какие-то дополнительные меры против Северной Кореи. Они уже отключали им электричество на какой-то период.
Таким образом, есть признаки ужесточения позиции Китая. И хотя не ясно, насколько более жесткой она будет, КНДР, наверное, это следовало бы учитывать.
Демонстрация недовольства
— Была странная история с уведомлением об испытании. Однозначно только США заявили о его получении. Россия якобы не была предупреждена…
— У КНДР нет международных обязательств делать предварительное уведомление. Они сделали, кстати, публичное уведомление, которое поступило всем, в том числе и России. Что касается уведомления по дипломатическим каналам, то известно, что северокорейские дипломаты в Нью-Йорке предупредили американцев. Но это был уже дипломатический жест, сигнал нежелания полного разрыва отношений. Опять-таки это была их инициатива, а не обязательство. По другим странам надежной информации об уведомлении нет. Да, ходят слухи, что Россию не предупредили. Но мы не имеем полной картины, кого-то в нашей стране могли и предупредить. Возможно, предупреждение пришло не по мидовским каналам.
— Может ли Москва воспринимать это как свидетельство пренебрежения?
— Министр иностранных дел Сергей Лавров был в Пхеньяне за две недели до взрыва. «Дорогой руководитель» его не принял. Возможно, это было политические решение, а может быть, он был просто болен. Предупредили ли Лаврова во время визита? Видимо, нет. Но я бы не называл это пренебрежением. Скорее, это демонстрация недовольства российской позицией.
На северокорейском направлении Россия начала последнее десятилетие вполне успешно. Было несколько встреч на высшем уровне. «Дорогой лидер», очевидно, пытался воспользоваться развитием отношений для диверсификации своих внешних приоритетов. Но связи на высшем уровне застопорились, и большого успеха российская дипломатия добиться не смогла.
Во многом шанс на развитие отношений с Северной Кореей был упущен, несмотря на большие ожидания. А такие отношения можно было бы использовать в качестве козыря. Теперь же Россия — номер шесть в шестисторонних переговорах, потому что влияния на Север у нее куда меньше, чем у Китая и даже Южной Кореи.
Дурной пример
— Кто может повторить опыт Северной Кореи с ядерными испытаниями?
— Технически это могут сделать страны Восточной Азии: Япония, Южная Корея, а также Тайвань (он государством не признается). Все, что технологически необходимо, у них есть.
Япония, если примет политическое решение, скорее всего, может получить ядерное оружие даже без ядерного взрыва в течение нескольких месяцев. Южной Корее потребуется больше времени, Тайваню тоже.
Но эти страны выбрали неядерный статус по политическим соображениям: из-за международных обязательств, ядерной аллергии, гарантий безопасности со стороны Соединенных Штатов и так далее. Сделать ядерный выбор крайне сложно. Так, в Японии разговоры об этом идут давно, но для большинства правящего класса это остается анафемой. Они считают, что это невыгодно и опасно.
На Ближнем Востоке ситуация другая, с технологией дела там обстоят гораздо хуже. Наиболее продвинутые страны — Иран и Алжир — далеко позади и Южной Кореи, и Тайваня, не говоря уже о Японии. Но
интерес к приобретению ядерного статуса на Ближнем Востоке гораздо больше. Поэтому там очень внимательно следят за действиями Северной Кореи.
В этих условиях создаваемый КНДР прецедент — ядерное испытание не только осталось безнаказанным, но еще и обернулось получением помощи — подрывает дипломатические усилия по недопущению расползания ядерного оружия на Ближнем Востоке. Иранцы отрицают, что хотят приобрести атомную бомбу. Но наверняка сторонники такого варианта там есть. И для них северокорейский прецедент является аргументом: мол, ничего страшного не происходит, бояться нечего. Давайте создадим ядерное оружие, ничего за это не будет, более того, это позволит повысить свой статус и даже стать признанной ядерной державой, как это произошло с Индией и фактически происходит с Северной Кореей.
Пока что практически все страны Ближнего и Среднего Востока не обладают атомной энергетикой. Но иранские действия в этой области пробудили к ней большой интерес во многих странах региона, и это только первый шаг. Однако до нуклеаризации стран региона путем развития атомной энергетики достаточно далеко: даже не одно, а несколько десятилетий. Хотя нельзя полностью исключать, что при определенном сценарии они могут купить ядерное оружие, допустим, у Пакистана. Если это произойдет, то нуклеаризация может произойти гораздо быстрее. Но на сегодня нет прецедентов продажи готового ядерного оружия даже ближайшим союзникам.
— США могут использовать северокорейские испытания как аргумент? Например, в случае ПРО: сегодня — КНДР, завтра — Иран, значит ПРО в Европе необходима.
— Северная Корея уже использовалась администрацией Буша как аргумент для выхода из договора по ПРО и развертывания нескольких противоракетных перехватчиков на Аляске. Что-то большее в плане северокорейской угрозы США уже не могут сделать. Кроме того, сложно предположить, что нацеленная на Соединенные Штаты северокорейская ракета вдруг полетит над Польшей. Наконец, внутри администрации Обамы много противников ПРО. Поэтому вероятно, что нынешняя администрация не даст хода таким аргументам. Буш сделал бы это, а при Обаме этого, скорее всего, не произойдет.
Беседовала Светлана Ярошевская
