Цивилизация
Поскольку эксперты говорят, что главной проблемой предстоящей путинской шестилетки может стать стагнация экономики, перемежаемая волнами периодических спадов, глава нации посчитал своевременным высказать собственные соображения на этот счет. Инвестиционный форум «Россия зовет!» мог стать идеальной площадкой, поскольку в кругу профессионалов желательно говорить с той откровенностью, которая, по наблюдению В. И. Ленина, является в политике признаком силы.
Дополнительный стимул высказаться принесли Владимиру Путину и недели, прошедшие после его программной речи на съезде «ЕдРа». Экономические тучи за это время явно сгустились.
Стало известно, например, что отток капитала из России с начала нынешнего года приблизился к $50 млрд, причем особенно стремительно этот процесс происходил в сентябре.
По случаю панических скупок валюты предприятиями и гражданами государственные валютные резервы снижаются на $6—8 млрд еженедельно. Российский рубль за короткое время подешевел относительно корзины главных валют на 10—12%. Многие специалисты, не состоящие на службе в государственных структурах, утверждают, что в последние месяц-два в большинстве отраслей прекратился рост или даже наметился спад. Все это если еще не шторм, то достаточно сильное волнение.
Причем это волнение фиксируется уже и чиновниками высшего звена. На том же инвестфоруме первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев предсказал всплеск инфляции в предстоящие месяцы. А глава МЭР Эльвира Набиуллина поделилась свежими расчетами своего ведомства, по которым российский ВВП почти перестанет расти, если цена нефти закрепится на уровне $80, а если она понизится до $60, то он и вовсе упадет на пару процентов. Перспективы совсем не фантастические. За последние шесть-семь месяцев цена барреля российской нефти Urals уменьшилась на $20 и сейчас колеблется близ $100.
В таких обстоятельствах самое время услышать от главы России, чем он на все это собирается ответить.
Поскольку де-факто Путин правит страной уже тринадцатый год (с августа 1999-го, когда стал премьером), то особый интерес представили бы анонсы каких-то новаций, если таковые действительно намечаются в привычной его экономической политике.
И вот Путин широкими мазками набрасывает картину экономической действительности, как эта действительность ему видится. И, к смущению квалифицированной аудитории, эта картина оказывается почти такой же, как та, которую он представил восторженной публике на сентябрьском единороссовском съезде в своей предвыборной речи.
Он и тогда призвал «вернуться к тому, что было… до кризиса и раскрутить маховик экономического развития темпов роста до 6—7% в год, а за следующие пять лет войти в пятерку крупнейших экономик мира». И сейчас это повторил: «Рост в этом году составит 4,1%… Но будем делать все для того, чтобы выйти на более высокий уровень роста экономики — на 6—7% в год…»
Надо сказать, что именно перегрев экономики («раскрутка маховика») накануне того кризиса и был одной из главных причин того, что спад оказался таким глубоким. И если спад сейчас повторится, то надежды на то, что он не станет таким драматическим, связаны как раз с тем, что перегрева на этот раз нет и «маховик» сейчас недостаточно раскручен. Оказывается, вот это и огорчает премьера и будущего президента.
Что и понятно. Ведь Путин, по его словам, не верит в наступление того, что «многие эксперты уже стали называть второй волной кризиса… Мы так не считаем и, наоборот, призываем не нагнетать. Я согласен с теми экспертами, которые считают, что мы находимся в стадии выхода из кризиса». А раз в стадии выхода, а не входа, то можно без особых опасений вернуться к прежней докризисной мегаломании.
Впрочем, с непринужденностью человека, который давно и прочно привык, что спорить с ним не станут и ловить на противоречиях не будут, Путин тут же заверил, что к борьбе с кризисом, если таковой все же грянет, власти отлично подготовлены: «Ситуация для нас существенным образом отличается от 2008 года в лучшую сторону». Есть материальные ресурсы. Сохранились с того времени и практические навыки. Вот такой, например. «В конце 2008-го — начале 2009-го был массовый съем денег. И тогда мы приняли решение: будем давать столько, сколько люди захотят получить. И действительно, вагонами, машинами прямо в банки завозили деньги. Прошла эта волна, и деньги пошли назад, потому что люди поняли, что их не кинут».
Выдавать деньги по требованию клиентов — это, вообще говоря, не любезность, а прямая обязанность банков, тем более государственных, где хранилась и хранится основная часть вкладов. Но все же весьма похвально, что власти решили не кидать своих подданных тогда и готовы так же щедро действовать и впредь, если паника начнется снова. Но это сугубо тактический рецепт реагирования на кризисную ситуацию, причем рецепт скорее политико-предвыборный, а не экономический.
А есть ли у Путина какая-либо стратегия, какая-либо антикризисная политика дальнего прицела? Стратегии нет, но есть размышления философского характера, даже созвучные с попытками увязших в кризисе стран зажить по средствам и урезать государственные расходы.
«Ненужные всякие стройки… мы будем стараться сокращать. Мы будем стараться не разворачивать каких-то новых грандиозных строек непервоочередного значения, но будем доводить до логического завершения все, что начато в предыдущие годы».
Впрочем, лукавство этого обозначенного якобы намерения перестать транжирить деньги подчеркивается отсутствием малейших указаний на то, какие именно из осуществляемых и планируемых суперстроек «не нужны», безудержными похвалами строительству объектов Олимпиады и футбольного чемпионата и подробнейшими рассуждениями о предстоящем взлете военных расходов.
Обоснования? «У нас скромные военные расходы… Если мы посчитаем оборонные расходы наших американских друзей… то их оборонные расходы в 25 раз больше, чем совокупные оборонные расходы всех ведущих стран мира, — в 25 раз!»
Что касается «американских друзей», то двадцатипятикратное превосходство — это не более чем дружеское преувеличение. Как ни огромны военные траты США, они все же примерно равны совокупным военным расходам прочих держав. Но приблизиться к ним двадцатитриллионная российская программа вооружений все равно не позволит, зато подорвать нашу бюджетную и социальную политику будет вполне в состоянии.
По расчетам Центра развития Высшей школы экономики, доля в федеральном бюджете расходов на силовой блок (оборона, нацбезопасность и правоохранение) с 25% в этом году вырастает до 30% в наступающем 2012-м и затем, по официальному трехлетнему бюджетному плану, до 34% в 2014-м. А расходы на блок «Человеческий капитал» (образование, здравоохранение, культура и т. п.) должны будут ужаться с 11% в этом году до 7,5% в 2014-м.
Утверждение Путина, что «мы… все внимательным образом посчитали и исходим из того, что доходов будет хватать», также не рассчитано на практическую проверку, как и большая часть прочих его высказываний и обещаний.
Среди которых, разумеется, поощрение активности бизнеса, сокрушение мешающих ему барьеров, привлечение иностранных инвестиций и все прочие заклинания, безостановочно повторяемые последние 12 лет.
Новые, якобы приноровленные к потребностям дня экономические установки Владимира Путина оказались сплошь старыми его установками, хотя и украшенными кое-какой антикризисной косметикой. Застой, под знаменем которого он возвращается в Кремль, призван не только оградить систему от внутренних потрясений, но по совместительству еще и приравнивается к экономическому чуду, способному защитить страну от бурь мирового кризиса. Но застоем от бурь не спасаются.
