Цивилизация
С 3 по 5 июня депутаты, сенаторы, сотрудники Счетной палаты и Центризбиркома будут усердно записывать лекции по военной подготовке от замминистра обороны генерал-полковника Макарова, кататься на БМП и БТР и стрелять из «Максимов».
Как сообщает РБК, «сборы пройдут на трех площадках: в Военной академии Генштаба, Центральном спортивном клубе армии и на полигоне Алабино. В них примут участие 390 человек: 286 депутатов и сотрудников аппарата ГД, 72 сенатора и сотрудника Совфеда, 23 сотрудника Счетной палаты и 9 представителей Центризбиркома».
«Повысить уровень боевой подготовки, — рассказал изданию собеседник в аппарате комитета по обороне, — собираются председатель КПРФ Геннадий Зюганов, лидер ЛДПР Владимир Жириновский (оба — полковники запаса), первый замруководителя фракции ЕР в Госдуме Николай Булаев, председатель комитета по труду и социальной политике Андрей Исаев — всего на сборы записались 104 депутата».
Впервые за много лет на традиционное для мелких чиновников и аппаратчиков мероприятие по строевой подготовке под руководством Минобороны собирают столь представительный состав. Заявленная цель — усилить и углубить патриотическое воспитание офицеров запаса и заодно присвоить кому-то новые звания.
Парламентарии и так все больше походят на школьников, чем на взрослых самостоятельных политиков: у них и уроки, и переменки, и голосование по указке, и выговоры за прогулы.
И если школьники теперь (добровольно, конечно же) сдают нормативы ГТО — почему бы и парламентариям не стать более готовыми к труду и обороне? Ну и вообще чем плохо — соревнования, свежий воздух, спорт, мужской коллектив.
Другой вопрос, почему именно игра в войнушку вдруг стала чуть ли не единственным символом патриотизма, любви к своей стране? Почему именно сейчас, когда проходят совсем не игрушечные бои в соседнем государстве, политики вдруг высказали готовность взять в руки оружие? Как будто недостаточно для выплеска энергии и поддержки состязательного духа вполне традиционных парламентских футбольных игр или шахмат.
К тому же есть много других, более мирных способов продемонстрировать свой патриотизм. Можно инициировать массу прекрасных акций.
Например, депутаты под руководством министра природных ресурсов могли бы вычистить подмосковные леса от мусора, которые нанесли туда их избиратели.
Сенаторы под руководством министра сельского хозяйства могли бы посадить картошку в заброшенных деревнях, где остались доживать одни старухи. Или взять каждый по березовой роще и защитить их от вырубки, чтобы потомкам было где погулять.
Представители Центризбиркома под руководством министра культуры могли бы поставить благотворительный спектакль. Сотрудники Счетной палаты под руководством министра здравоохранения — прийти в хосписы… Да хоть пусть на три дня все на велосипеды пересядут, как это сделали недавно несколько чиновников правительства. Куда большая польза стране и пример здорового образа жизни, чем игры в «Зарницу» на подмосковном полигоне.
Вероятно, проблема в том, что за двадцать с лишним лет поиска национальной идеи государства Россия ничего, кроме концепции ядерной державы, придумать не удалось, а слова «богатства России» до сих пор вызывают ассоциации лишь с нефтью и красивыми девушками. Инновации? Региональное производство? Победа над коррупцией? Страна больших возможностей? Государство, комфортное для жизни? Нет, не то. Вот «Крым наш» и «Покажем американцам кузькину мать» — сработало.
Удивительно, как буквально за год-два именно милитаризм на государственном и локальном уровне стал символом слова «патриотизм». Патриотизм теперь — это культ 9 Мая, ГТО и «Зарница», «Тополь-М» на Тверской и гламурная реклама «вежливых людей».
В школах детям уже рассказывают про «Крымнаш», не за горами игра в «Донецкую республику» в песочницах.
Проблема одна: любой милитаризм и культ вооруженных сил должен нести в себе сверхидею и задачу. Готовность взять оружие должна быть обоснована морально. Зачем брать в руки Калашников? Лезть в танк? Защищать семью и Родину — от кого? Отстаивать идеи государства на международной арене — где? Беспощадно бороться с внутренним врагом — каким? Иначе говоря, остается вопрос: с кем мы готовимся воевать?
