Цивилизация
Однажды Пушкин устроил в театре одиночный пикет. Разгуливал по партеру с плакатом собственного производства. На плакате был портрет цареубийцы Луи Лувеля и собственноручная Сашечкина подпись «Урок царям!» Пушкин был человек темпераментный, дерзкий. Нарывался. Может быть, даже можно было бы такую эпитафию ему написать: «Нарывался». Тоже был бы его исчерпывающий портрет.
Напал на царя медведь. Пушкин тут же родил «гарик»: «один нашелся добрый человек, да и тот медведь». Ужасное дитя, в общем. Мало кто его терпел. А тема эта, с убийцей Лувелем, была для Александра I слишком чувствительная. Он даже кричал и требовал от французского правительства, чтобы срочно приняли меры, «пока не поздно».
Надо заметить, тоже «пока не поздно», что у нас сегодняшних терроризм вызывает омерзение. А в оптике того времени террористы были лидерами общественного мнения, к ним прислушивались писатели и политики.
И вот Александр Сергеевич разгуливает с портретом убийцы наследника французского трона. Ну все, думаем мы, капец солнцу русской поэзии, закатилось. Но нет. Ничего ему за это не было. Не схватили его за пикет. И не сослали. Хотя убийство Лувеля действительно обеспокоило российского императора. И действительно вдохновило революционеров.
Сам Лувель был не дурачок и не безумец. Его речь на суде была запрещена и распространялась в списках. О, это была очень умная и красивая речь. Не ожидаешь такую от изготовителя каких-то сёдел, ведь Лувель был простой ремесленник. Он хотел, чтоб жертвой пал самый козырной представитель рода Бурбонов, чтоб уничтожить само зерно монархии. Своим инструментом, шилом то есть, которое он всегда носил с собой, но не чтоб чинить сёдла, о нет, а чтоб убить Бурбона, он и заколол младшего сына Карла X.
«Я знал, - сказал он на суде, - что заплачу головой. Но это было верное средство угасить род Бурбонов. У меня только одна жизнь, и я хочу, чтоб она была хорошо оплачена», объяснил Лувель то, как продумывал свою «акцию».
Люди очень часто готовы расстаться с жизнью, обывательский наряд не всем впору. Не говорите, что сумасшедшие, что им вовремя не дали антидепрессантов. Они только требуют, чтобы смерть их имела смысл.
Кто-то вот наивно мечтает, чтобы жизнь имела смысл, и это они очень напрасно, не бывает такого. Жизнь – всегда бессмыслица. Зато вот смерть – смерть вполне может иметь смысл. Надо только понять, как будет оплачена (в символическом смысле) эта смерть…
Так вот. За такую антиправительственную шалость Пушкина не тронули. А сослали потом и вовсе не за это, а за очень умеренную оду «Вольность», в которой Пушкин призывал к конституционной монархии, что было общим местом в то время. Где логика? Нет. А должна была быть?
Вот другой эпизод. Мандельштам написал антисталинское стихотворение. Все думали, что из-за него и погиб. Многие до сих пор так думают. Но-но! Жизнь Мандельштама была оплачена не так и не тем.
Не тот знаменитый стих погубил Мандельштама – он погиб в лагерях из-за квартирного доноса! Где логика? Нет.
Антисталинское стихотворение Сталину нравилось, там он был демонизирован, там он был могуч, можно сказать, романтизирован, его усы величественно шевелились над облаками, вокруг него на миллионы километров не было никого ему равного, так, сброд… Сталин велел поэта сохранить. Был в некотором смысле его покровителем после этого стихотворения. Погубил же Мандельштама донос из-за жилплощади. И если квартирный вопрос кого-то и испортил, то больше всего он испортил порченных и без него.
Поэт Костарев и генсек Союза писателей Ставский (не могу не повторять этих имен) написали донос с целью захватить квартирку в Нащокинском переулке. Костарев Мандельштама выписал, сам прописался и настрочил просьбу Ежову «решить вопрос о Мандельштаме» (дословно). Месяц донос изучали и через месяц «окончательно» решили вопрос. Где и как они друг у друга формулировки воровали? Или это генетическое родство? Или генеалогическое? Или типологическое? Или курсы по обмену опытом?
Абсурд – единственная логика свидания человека с государством.
Мой дед Ниссон тоже был человек безбашенный и лихой, согласно семейной легенде, едучи в машине, высунувшись из окна, кричал: «Сталин – убийца». Что ему за это было? Ничего. Ничего ему за это не было. Никто не настучал. Не оказалось подлецов вокруг. Хвать – а подлецов-то и нет. Странно, да? Я верю, что именно так оно и было. Зная характер деда. И понимая логику той жизни.
Иногда было достаточно сменить место проживания, и ты оставался жив, иногда можно было оказать активное сопротивление, и люди из воронка прятались как воры. А иногда тебя могли перепутать с однофамильцем и ты погибал.
Судя по всему, это была адова смесь бюрократии, людоедства, высокой паранойи и мелкой корысти.
Сейчас пошла вторая волна ужаса в новостях об Ирине Славиной. Пишут, будто бы следователи перепутали Нижний и Великий Новгород в постановлении о возбуждении дела, по которому у нее был обыск. Это обсуждается отдельно, этому отказываются верить, это приводит в отчаяние.
А что, если не перепутали, тогда норм? Тогда есть логика? Тогда можно? Точно так же рассуждали в советское время.
Эта знакомая логика знаменитого вопроса: «за что его посадили?» Во времена советских репрессий люди задавали друг другу этот вопрос. А как на него отвечали? «Она такое себе позволяла». «Я сам слышал, как он сказал...» «Он рассказал антисоветский анекдот». Этого же достаточно для ареста и уничтожения? Правда же? Или даже так: «Мне всегда казалось, что с ним что-то не в порядке», «Это совершенно чужой человек». «У нее был такой дурной характер».
Гады, да, кто так рассуждает? Нет, не гады. Так спрашивали и так отвечали для самоутешения: людей берут за что-то, значит, меня не возьмут, меня ведь не за что. В этом же причина виктимизации везде и всегда.
То есть если действительно имела связь с «Открыткой» — тогда за дело дверь резали в 6 утра. Так надо понимать? А если перепутали, то ужас, тогда ведь не на что опереться в своем самоутешении.
Если перепутали, то все напрасно, напрасно ломали, напрасно издевались, напрасно покончила с собой.
Но ведь нет же разницы, перепутали или нет. Если перепутали, если раздавили случайного человека – так более значимо, и уж точно более органично. Как раз в рамках той самой логики.
Впрочем она сама не была уверена, как это работает: «Интересно, а если я устрою акт самосожжения у проходной УФСБ (или прокуратуры города), это хоть сколько-нибудь приблизит наше государство к светлому будущему, или моя жертва будет напрасной?» — писала Славина год назад. Напрасна ли жертва?
Хочется всегда знать, что не напрасна. Даже про Лувеля ровно то же написано. Луи Лувель был, конечно, гильотинирован. Принял смерть с достоинством. В Википедии написано: «Акт Лувеля оказался бесплоден — вдовствующая герцогиня родила посмертного сына, а династию Бурбонов свергла Июльская революция».
Революция, которая привела к конституционной монархии и победе буржуазии над аристократией, то есть в традиционном смысле прогресс победил и без этой лишней кровожадности.
В эти дня все вспоминают Яна Палаха, чешского юношу, который сжег себя в знак протеста против советского вторжения в Чехословакию в 1968 году.
А кто такой Рышард Сивец знаете? Он сжег себя в знак протеста против оккупации за 4 месяца до Палаха. При этом Сивец был поляк. Он боролся за независимость чужой страны. Палах повторил его жертву. Но Палаха знают все. А Сивца никто.
Слово Палаха отозвалось. Его похороны сразу переросли в демонстрацию. Его жертву было кому поддержать, его гибель не попала в адову воронку людского равнодушия. Не знаете, почему так? Как это работает? Но к вопросам трагедии обывательская логика применима так же успешно, как мистическая поэзия рун викингов к процессу варки щей.
