Жертвы терапии

Человечество, затаив дыхание, следит за нервозными манипуляциями Бена Бернанке, шефа Федеральной резервной системы США. Какими будут очередные его намеки относительно дальнейшей судьбы так называемого третьего количественного смягчения (QE3)? Поклянется ли, что продолжит вливать «антикризисные» деньги в американскую экономику, или же, наоборот, даст понять, что этому процессу будет помаленьку положен конец?

Недавние признаки того, что вершитель судеб доллара как-то колеблется в этом судьбоносном вопросе, привели буквально в содрогание капитанов западной промышленности и финансов.

Хотя с «антикризисной терапией» в Америке пора бы уже и заканчивать. Пять лет подряд одно «смягчение» за другим. А уж от третьего по счету ничего, кроме вреда, и не видно. «Антикризисные» деньги, не находя себе здорового применения, льются на биржи и несуразно вздувают фондовые индексы, чему рады только спекулянты. Но ведь, с другой стороны, если и в самом деле остановить эти накачки, то те же фондовые индексы рухнут, а за ними поедет вниз американская экономика. А вслед за ней, может статься, и весь мир. И тот спад, на ликвидацию которого положено так много трудов, начнется сначала.

Этакая абсурдистская драма с элементами анекдота. Финансовые власти сверхдержавы стали заложниками собственной «антикризисной терапии». И мысли их вращаются не вокруг проблем реальной экономики, а вокруг того, как бы спастись от последствий своих терапевтических мероприятий. И это не случайно возникшая ловушка на некоем правильном пути. Путь был неверным с самого начала. «Антикризисный» курс Соединенных Штатов, на каждом своем этапе диктовавшийся страхом перед сегодняшним днем и принципиально пренебрегавший днем завтрашним, никуда, кроме ловушки, завести не мог.

Спад 2008 года, охвативший западный мир и зависимые от него державы, включая и нашу, был неизбежным циклическим кризисом. Когда концентрация неэффективных государственных и частных проектов и неудачных инвестиций достигает критического уровня, бум сменяется крахом и экономика обваливается. Чем настойчивее перед этим подхлестывали рост искусственно созданной дешевизной кредитов, чем амбициознее были нерентабельные государственные проекты, чем больше неверных сигналов получали субъекты экономики, тем тяжелее должен был стать спад.

Кумир докризисной эры, предыдущий глава ФРС Алан Гринспен именно такими способами и готовил для Америки нынешние ее проблемы. Позднее он объяснил, что делал это нарочно: в созданной им тепличной атмосфере, на дешевых кредитах, должны были быстро подняться все проекты – и сильные, и слабые, а последующий крах слабых проектов стал бы не такой уж страшной встряской. Но все испортил президент Буш со своими раздутыми госрасходами и дефицитными бюджетами. Вот из-за него встряска и оказалась не такой незаметной, как это было запланировано Гринспеном.

Оправдания, конечно, остроумные. Отставник Буш не настолько смышлен, а может, и просто более честен, чтобы с такой же ловкостью перевалить всю вину на Гринспена. Но преемник Гринспена и преемник Буша уже пять лет лечат кризис точно так же, как те его организовывали, только еще более мощными бюджетными расходами и еще большей доступностью денег.

Эта политика с самого начала была обращена вовсе не к нуждам реальной экономики. Она обслуживала популистские мифы, развиваемые администрацией Барака Обамы, рецептурные мифы Бена Бернанке и большинства экономистов из истеблишмента, вернувшихся в трудный час к кейнсианским верованиям, а также и вполне материальные интересы спекулятивно-финансового сектора.

Уже пять лет тут делают все, что диктует страх перед сегодняшним днем: в каждый отдельно взятый момент стараются минимизировать хозяйственный спад; еженедельно с тревогой замеряют безработицу, чтобы навалиться всей государственной машиной при любых признаках ее роста; и множеством способов сражаются со снижением уровня жизни (на научном языке это называют поддержкой потребительского спроса). Такая политика отвечает чаяниям бедных, одобряется, хотя и с убывающей охотой, большинством собственных и международных экспертов и выглядит мудрой в глазах местной интеллигенции, черпающей сведения о законах экономики из газеты New York Times.

С потребностями завтрашнего дня, т. е. с задачами преодоления кризиса, такая политика не совпадает ни в одном пункте. Спад – это неизбежное следствие прекращения производства изделий и услуг предприятиями-банкротами. Безработица – тоже. Если хочется оставить кризис позади, через то и другое надо пройти. А вот безработица безысходная и застойная – это результат искусственного поддержания властями уровня зарплат и гарантий неувольнения на рынке труда. На эти грабли наступал еще Рузвельт в эпоху своей борьбы с Великой депрессией, когда, заключив пакты с профсоюзами и гарантировав рабочие места их членам, законсервировал высочайший уровень безработицы для всех остальных.

Кризис – плата за ошибки докризисных лет. Избежать этой платы с помощью финансовых или административных манипуляций нельзя, ее можно только отложить или на кого-то перевалить. За «антикризисный» финансовый разгул заплатят будущие пенсионеры, владельцы накоплений, держатели американского госдолга, да и вообще все, кто вынужден терпеть превращение кризиса в перманентное явление. Ведь почти на всех участках, где оздоровление экономики США за последние годы все же произошло, оно состоялось не благодаря, а вопреки усилиям властей.

Но всепоглощающий страх перед сегодняшним днем руководит вовсе не одной Америкой. Пароксизмом «антикризисной терапии» охвачена Япония.

Здесь нынче тоже бушует «количественное смягчение», только во много крат мощнее: денежную базу тут хотят удвоить за два года. Фондовый индекс Nikkei за считаные месяцы успел не только резко подскочить, но и пойти зигзагами, заставляя заинтересованных наблюдателей хвататься за сердце при каждом своем сиюминутном спаде.

Японская экономика вязнет в стагнации уже больше 20 лет. Растягивая посмертную жизнь прогоревших банков и фирм, здешнее правительство мало-помалу переписало их гигантские долги на себя, доведя суверенный госдолг до 250% ВВП. Причем основная часть этого долга размещена в самой же Японии. Не исключено, что «количественное смягчение», нацеленное на разгон инфляции, и поможет ограбить японский народ, обесценив этот долг. А вот оздоровить японскую хозяйственную систему можно только исправлением ошибок, накопившихся за десятилетия. Но правительство Синдзо Абэ озабочено, кажется, только тем, чтобы спешно придать больной и застойной экономике бодрый вид. Хлопотать о завтрашнем и послезавтрашнем дне тут даже и не пытаются.

Только в Евросоюзе хотя бы на словах сформулирован план на перспективу. Странам еврозоны предписано в исторически короткий срок минимизировать бюджетные дефициты и ввести госдолги в разумные рамки. Притом понятно (хотя бы на уровне деклараций), как именно будет разделена плата за прошлые ошибки: северные страны во главе с Германией списывают южным часть долгов, а народы европейского юга, сокращая госрасходы, соглашаются на снижение своего жизненного уровня.

К этому благоразумному плану можно добавить лишь две ремарки. Во-первых, для отставших стран ЕС навязываемая им жизнь по средствам означает не только переход к более скромным бытовым стандартам, но сверх того еще и хозяйственный застой. Нормальный рост экономики там возможен, только если они либерализуют и обновят свои экономические системы, обремененные госрегулированием, патернализмом и групповыми привилегиями. А это у них пока что получается неважно.

Во-вторых, в ЕС под давлением народных масс теперь тоже ведь практикуется «количественное смягчение», пусть пока и не в японских и даже, кажется, не в американских масштабах. Но и тут пытаются сдобрить трудности закачками легкодоступных денег. А это означает, что, урезая госрасходы и сокращая тем самым неэффективные государственные инвестиции, здесь одновременно поощряют неэффективные частные инвестиции, подготавливая почву для будущего циклического спада. Европейцам остается только надеяться, что им удастся хотя бы развести по времени нынешний долговой и предстоящий циклический кризисы и второй наступит тогда, когда первый будет уже более или менее преодолен.

А в целом картина печальна. В большинстве богатых стран экономическая политика поставлена на службу страхам сегодняшнего дня и буксует в тупиках «антикризисных терапий».

В прошлом веке западные народы дважды проявляли решимость и меняли экономическую стратегию, сначала взяв на вооружение кейнсианские установки, а потом – неолиберальные. Третий по счету поворот явно назрел, однако движение к нему едва заметно из-за того, что верхам почти повсюду не хватает интеллекта, воли и ответственности перед будущим, а низам – здравого смысла.

И не зря наше начальство сейчас не на шутку размышляет над какими-то собственными топорными пародиями на западные «антикризисные терапии». Чем очевиднее неудача любого тамошнего мифа, тем охотнее его берут на вооружение у нас.