Цивилизация
На фестивале архивного кино Госфильмофонда в Москве на этой неделе – премьера, зрителям показали полную двухсерийную версию фильма Шухрата Аббасова «Ташкент – город хлебный», единственную уцелевшую копию, спасенную авторами в свое время буквально из-под ножа монтажера. Все наше детство мы смотрели картину, сокращенную почти вполовину, – так распорядился председатель Госкино СССР Романов. По его требованию из фильма убрали все массовые сцены с голодающими, оставив лишь частную историю мальчика, отправившегося за хлебом в далекий южный край.
В 2021 году в России отмечали столетие с начала одного из самых страшных бедствий прошлого века – голода в Поволжье. Поволжье стало центром голодного края, но голод распространился гораздо шире, он настиг 18 губерний – от Челябинска до Крыма. Общее число голодающих колебалось от 23 до 30 миллионов, умерли, по разным источникам, от 4,3 до 7 миллионов.
Для меня это не абстрактная история, я хорошо помню рассказы нашей пермской родственницы тети Таси. Ей было 12 лет, когда есть стало нечего. Совсем нечего, в их деревне не осталось вообще ничего съедобного. Ее и младшего брата мать тогда вывела на большую дорогу и сказала: » Идите одни, может быть, над вами сжалятся и дадут хлеба. И они пошли. Матери они больше не видели никогда. Брат по дороге умер. Тася дошла до города, где ее пристроили на химическую фабрику. Там давали молоко за вредность, этим молоком ее и спасли. И потом она работала на этой фабрике восемь лет, вплоть до замужества.
Советское правительство понимало, что надо что-то делать с этой напастью. В феврале 1921 года голод официально признали бедствием, направив на борьбу с ним силы партии. Но этого оказалось недостаточно. Люди умирали, сначала закалывали скот, птицу, потом съели все зерно, потом двинулись в города, сеять было нечего, да и некому.
В июне 1921 года по инициативе бывшего министра продовольствия Временного правительства Сергея Прокоповича и Максима Горького было создано Всероссийское общество по борьбе с голодом, возглавил его Лев Каменев, почетным председателем стал писатель Короленко. Задачей комиссии стало найти помощь у идейных врагов советской России – богатых западных империалистов. Так в РСФСР приехала Американская администрация помощи (АРА), которую возглавлял будущий президент США, а в те времена министр торговли и энергичный менеджер Герберт Гувер.
Ситуация была невероятной. С одной стороны, государство большевиков боролось с мировым капиталом, объявляя его главным злом, с другой – принимало от него помощь. Тем более удивительно, что еще пару лет назад именно Гувер помогал белому движению, снабжая продовольствием и одеждой войска Юденича. А США официально не признавали советскую республику, не было дипломатических отношений.
Гуверу тоже приходилось непросто. Помогать советской власти европейские элиты считали абсурдом. Многие готовы были предоставить население России собственной участи, в надежде на быстрое падение большевиков под напором возмущенного голодом народа. «Русские, считающие голод и засуху наказанием божьим, сметут остатки советской власти, как ураган солому», – писали газеты. Но Гувер считал, что если побороть крайнюю степень нищеты и хаоса организацией и порядком, то накормленные люди освободятся от идеологической магии большевизма (скажем прямо, он ошибся).
У Гувера уже был большой опыт управления благотворительностью. Свою карьеру в этой области разбогатевший на предпринимательстве горный инженер, выходец из семьи американских квакеров начал с помощи бельгийским голодающим. Оккупированная германскими войсками Бельгия, отрезанная от импорта продовольствия, медленно умирала, когда не вступившая тогда еще в войну Америка сумела договориться о доставке продовольствия гражданскому населению. Еду приходилось привозить по заминированным акваториям кораблями, под незатихающими обстрелами. Немецкие военные дали обещание не отбирать хлеб у бельгийцев, но воюющие на стороне Антанты союзники не были уверены, что это обещание будет соблюдаться. Не накормит ли в результате «Комиссия помощи Бельгии» американской кукурузой немецкую армию? Тогда все получилось, в общей сложности пищу ежедневно получали более девяти миллионов человек в Бельгии и на севере Франции, и эта деятельность прекратилась только с вступлением США в войну. В благодарность Гувер получил от короля Альберта звание «Друга бельгийского народа», специально для него учрежденное. Остаток средств, собранных для помощи Бельгии, Гувер передал университетам. После этого удачного опыта его позвали на работу в американское правительство, в котором он занял пост министра торговли. Для помощи разоренной войной Европе по его инициативе был создан благотворительный фонд, куда вошли представители многих известных филантропических обществ. Это и была Американская администрация помощи, задачей которой стало распределение продуктового и промышленного изобилия США среди нуждающихся европейцев.
Избыток товаров и продуктов, накопившийся, как многие считали, и по вине Гувера во время его руководства министерством, и угрожающий разорением фермеров, теперь мог принести пользу, спасая людей от голода, но заодно и распространяя влияние принципов американской демократии. Получив через Горького просьбу о помощи от советского правительства, Гувер поручил ответить, что «Гувер и американский народ с глубокой симпатией ознакомились с этим воззванием о помощи со стороны русского народа, находящегося в несчастии, и воодушевлены желанием исключительно из человеколюбивых соображений прийти к нему на помощь». Но условия у Гувера были, и они не нравились советским партийным руководителям.
Во-первых, Гувер попросил освободить американцев, сидевших в советских тюрьмах (всего десяток-другой человек, и это было сделано). Хуже со вторым условием. Гувер требовал, чтобы все работы по доставке, распределению и кормлению людей оставались в руках АРА. Как и в Бельгии, для работы по распределению, учету, приготовлению пищи, нанимали местное население. До 120 тысяч сотрудников было у АРА, из них только около 300 американцев. Такая огромная компания нанятых по своему разумению людей, как правило, знающих английский язык, то есть классово чуждых новому государству, «из бывших», часто не лояльных, вызвала беспокойство у ЧК: «Для работы в своих органах АРА приглашает бывших белых офицеров, буржуазного и аристократического происхождения, подданных окраинных государств и, таким образом, сплачивает и концентрирует вокруг себя враждебные Соввласти элементы».
Однако на время идейную борьбу отставили в сторону, поскольку ситуация ухудшалась. Официально признали случаи людоедства и трупоедства. Горы умерших, тощих как скелеты или, напротив, опухших до полной неузнаваемости, производили страшное впечатление. Кормить людей было нечем, и Ленин потребовал от местных отделений ЧК соблюдения приличий. Приказано было следить за организацией аккуратно и вежливо, не лезть на рожон, не грубить, не входить с обысками без санкций высшего руководства.
Однако взаимное недоверие никуда не делось. Чекисты продолжали сообщать о создании широкой шпионской сети, антисоветских беседах и настроениях, о подготовке к интервенции и спекуляции золотом, мехами и драгоценностями, которым занимаются как американцы, так и нанятые сотрудники.
Что касается интервенции – об этом речи не было. Да, среди американских сотрудников было много в прошлом кадровых военных – Гувер считал, что они лучше справляются с такой тяжелой работой. Что же касается настроений, то тут большевики не ошибались: симпатий к новому строю у работников Гувера не было. Скупкой дешевого золота и камней у обедневшего населения некоторые сотрудники не брезговали, вызывая возмущение у своих же коллег, – известны случаи внутреннего расследования. С арестами же своих сотрудников чекистами АРА боролась, прекращая «выдачу питания» на местах до тех пор, пока представитель АРА не получит доказательств «добросовестности местной власти», то есть или «сотрудник должен быть освобожден», или «должны быть предоставлены убедительные доводы его ареста». В результате сотрудник, из дела которого приводятся эти цитаты, был выпущен на свободу. Но такое давление на органы, считающие себя представителями власти, естественно, не нравилось, поэтому, как только положение с питанием выправилось, Гувера поблагодарили и попросили из России убраться. В следующие годы массового голода в тридцатых и сороковых годах к помощи западной благотворительности уже не прибегали.
Однако АРА за 11 месяцев активной работы, с сентября 1921 года по август 1922 года, открыли 19 000 кухонь, раздавали 11 миллионов порций в день, предоставляли семена сельхозпроизводителям, занимались лечением и вакцинацией населения, поставляли лекарства и одежду. Окончательно АРА ушла из России весной 1923 года. Считается, что в общей сложности спасены были не менее 30 миллионов человек.
Не крестьянин с Поволжья, а Корней Чуковский в 1923 году, получив помощь от АРА, написал: «..как благодарен я Колумбу за то, что в один прекрасный день он открыл Америку! Спасибо тебе, старый мореход. Спасибо тебе, старый бродяга. Эти три посылки значат для меня больше, чем просто спасение от смерти. Они дали мне возможность вернуться к литературной работе, и теперь я снова чувствую себя писателем».
До сегодняшнего дня тема голода в Советской России и помощи зарубежных миссий (кроме американской этим занимались Нансеновский комитет, общества Красного Креста, миссия Ватикана, мусульмане Закавказья – но в объемах в разы меньших) остается весьма сложной.
Исторические события никогда не дают простых и однозначных сюжетов, поэтому изучать историю сложно, для этого требуется внимательное и тщательное изучение множества документов, сличение позиций и точек зрения, свидетельств и фактов. Но и выкидывать из общего прошлого неудобные моменты нельзя – умолчания обрастают мифами, с которыми потом невозможно ничего сделать, они обладают большой и часто недоброй силой.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.