Я не уеду

Опять начинаю со старого анекдота. Как стоят два еврея и о чем-то разговаривают. А мимо идет третий и говорит: «Не знаю, о чем вы, но ехать надо». Примерно так заканчиваются сегодня многие разговоры среди тех, кто не «крымнаш». Ничего неожиданного в этом нет.

Подруга моя пришла в воскресенье чуть ли не в слезах. Я, говорит, на избирательном участке с соседкой двумя словами перекинулась. А та мне в ответ: «А, ты Путина не любишь, ну и уезжай отсюда». Как лет сорок назад – «чемодан, вокзал, Израиль».

Но есть люди, которые Путина не любят, а страну свою – даже очень. И считают себя патриотами, просто не такими патриотами, которые путают родину с, как говорится, «вашим благородием», а которые дорожат русским языком, русской культурой, ну и про березки тоже с возрастом говорят исключительно уважительно.

Но народу уезжает много. В посольстве Израиля снова очереди, говорят.

Я сама не уехала из СССР, а потом из России целых три раза. Подробно описывать не буду, но каждый из разов, когда предоставлялась возможность уехать, мне как-то удивительно легко было принимать решение остаться.

Особенно в августе 1991 года. Когда я была в Москве в отпуске, а работа ждала меня в США, с адвокатом, который делал мне вид на жительство, и со всеми коллегами, готовыми поклясться, что я такой необыкновенный сотрудник, без которого они никак не обойдутся. Но тут в Москве мужики носили длинный трехцветный флаг по Манежной, будущее казалось неизбежно светлым, а потому решение не уезжать принималось легко и с удовольствием.

В какой-то момент в середине 1990-х, а потом еще раз в начале 2000-х мои уехавшие друзья детства, сидя за бутылкой, мне говорили с завистью, что я правильно осталась. Потом, по мере прощания России с общечеловеческими ценностями, от их сожалений не осталось и следа. В разговорах они сочувствовали и неуверенно обещали помочь, «если что».

Мне постоянно приходится на своих семинарах под названием «Я думаю» отвечать на вопросы молодых по поводу целесообразности отъезда. Я честно говорю, что если вам 22 года, у вас какая-нибудь легкоконвертируемая профессия типа биолог, химик, математик, нет пожилых родителей, которые никуда не сдвинутся, то, пожалуй, вам стоит попробовать. Позже – сложнее.

То, что мы называем социальным капиталом, становится с годами все весомее. Наши дружбы, наши связи, наши знания, куда и к кому обратиться в случае чего, порой заменяют деньги, свободу слова и прочее.

Еще они спрашивают: «А границу не закроют?» Я, конечно, не пророк, но в том, что не «закроют», абсолютно уверена. Просто закрытая на выезд граница для очень многих станет той чертой, после которой ненужная заграница станет желанной, как любой запретный плод. А кроме того, наша власть, как мне кажется, мечтает о том, чтобы все, кто Путина не любит, свалили бы отсюда. И вот тогда оставшиеся зажили бы со своей нефтяной трубой и доходами от нее, которые пришлось бы делить на меньшее количество ртов. И все бы слились в экстазе.

Но такой радости мы им не доставим. И не только потому, что есть такая штука – ностальгия. Я-то помню, как это бывает. Это когда ночью снится один и тот же сон: ты гуляешь по Москве, улицы разные, а ты наматываешь километры то по Бульварному, то по Садовому. А вечером в пятницу едешь в специальный магазин за бутылкой водки, берешь в видеопрокате «Белое солнце пустыни» и медитируешь с несколькими себе подобными. Но главное не в этом.

Главное в том, чтобы быть нужным. А чувствовать себя нужным можно только дома.

А то, скольким людям ты нужен и как ты сильно нужен, не измерить. Вот письмо от мамы пятилетнего мальчика из Оренбурга Саши Парамонова. У ребенка страшная болезнь – мышечная дистрофия Дюшенна. Это то, чем болен маленький Алеша из моей колонки про рождественскую сказку.

Пацану из Оренбурга поставили диагноз, а инвалидность не дают. А значит, не оплачивают курсы реабилитации, которые его не вылечат, но немножко продлят его способность ходить. И мама пишет. А мы готовим петицию губернатору Оренбургской области за такими подписями, которые произведут на губернатора должное впечатление.

Еще одному мальчику нужен аппарат для искусственного кашля. Такого в России нет. Надо собирать деньги и покупать его где-то в хулимой загранице. А вы говорите – «уехать».