Цивилизация
— Вы были до этого в Москве?
— Полтора года назад. Провел здесь три-четыре дня.
— Ваше впечатление о Москве?
— Это огромный город. Свыше десяти миллионов?
— Днем, наверное, все пятнадцать.
— Это сопоставимо с городом, в котором живу я. Я занимался исследовательской работой, посвященной Лос-Анджелесу. Основная идея этой работы в том, что понять его невозможно. В недоступности, невозможности приведения его к каким-то рамкам.
В некоторых городах это очень просто, если говорить о Ванкувере, Сиднее, Париже. Там есть как бы иконки города, привязки. Москва представляется мне более монолитной. Вы остаетесь с пониманием: чтобы понять этот город, нужно проделать большую работу. В некоторых городах вы чувствуете отклик города очень быстро, а это очень сложный город. В моем представлении он более похож на Лос-Анджелес. Но четыре дня — это слишком мало. Первый раз я не смог побывать в подземке. Вчера я побывал в метро. Потрясающе!
— На каких станциях?
— Я не умею читать кириллицу. Был на многих. Очень здорово.
— Сейчас интересное время. Москва может купить практически любую архитектуру независимо от ее стоимости. Самые фантастические проекты становятся реальностью.
— Правда? Я этого не вижу.
— Увидите.
— Не деньги важны, встает вопрос качества.
— Именно. Что самое ценное из того, что могут дать иностранные архитекторы, приезжая в Москву сегодня?
— Это глобальная мультикультурная экспансия. Посмотрите, например, на Барселону в период подготовки к Олимпийским играм. Город преобразился. Посмотрите, что происходило в Токио в 1990-х годах. Важно, насколько город приглашает к себе. Архитекторы создают здания. И здания, представленные конкретными архитекторами, в свою очередь становятся визитными карточками мировой архитектуры.
— Наши архитекторы любят сносить друг друга, поколение за поколением.
— Это по всему миру так. (Смеется.) Для художественной среды это очень типично. Я думаю, это вообще характерно для стиля ХХ столетия. Сейчас в обществе доминируют идеи скорее эволюции, а не революции, произрастания из чего-то, что уже было создано. Думаю, время революций прошло.
— Три-четыре дня слишком мало, но, возможно, вы знакомы с какой-то русской архитектурой по другим источникам. Что, на ваш взгляд, Москве стоило бы сохранить при любых переменах?
— Я видел рабочий клуб Мельникова. Внутри все не так плохо, снаружи все печально. Я видел дом Гинзбурга у американского посольства. Если смотреть со стороны, кажется, что эти здания вообще никого не интересуют. Я прав? И дом Мельникова забавной цилиндрической формы. Ну это же часть вашей истории! Это здания, которые известны всем архитекторам во всем мире.
Я уже упоминал о фотографии, на которой запечатлены Ле Корбюзье и Гинзбург. Они оказали огромное влияние на других архитекторов. Но эта эпоха в городе, похоже, потерялась.
Забавно, эти здания, эти кварталы могли бы стать объектом огромной гордости. Вы живете в городе, который был частью огромного процесса развития, и в архитектуре это тоже нашло свое отражение.
Даже если говорить о Лос-Анджелесе, архитекторы — мое поколение — отдают себе отчет, что мы находимся в городе, где есть свои традиции и где творили серьезные архитекторы. И это нашло отражение.
Не складывается впечатление, что архитектурное сообщество Москвы осознает в полной мере этот факт, что здесь творили серьезные архитекторы. Не знаю почему. Теперь вы мне расскажите, почему так?!
— Это долгий и серьезный разговор.
— Это город новых денег. Это город нуворишей. Я вижу, что существует определенное низведение культуры. Не в традиции нуворишей развивать и поддерживать. Она еще не выработалась. У людей с деньгами, которые не унаследованы, нет приверженности какому-то культурному стилю. Обычно патронаж в отношении искусств должен иметь корни. В настоящий момент здесь этого нет.
— Ну везде, где есть деньги, есть подобные проблемы. В США, вероятно, они тоже существуют. Каковы рецепты вашего культурного сообщества в их решении?
— В США проблема, с одной стороны, похожая, с другой — принципиально другая. США культурно ориентированы на историю. Там очень большой интерес к истории. У огромного большинства населения США не так уж много исторических ценностей, вещей, которым нужно оказывать поддержку. В определенном смысле это было одним из тех факторов, что двигали архитекторами Лос-Анджелеса. Архитекторы Лос-Анджелеса живут в настоящем. На них не слишком большое влияние оказывает прошлое. Здесь же это серьезная проблема, поскольку ноша истории очень велика.
— Спасибо! Уверены, что Москва подарит вам новые открытия.
