Размер шрифта
А
А
А
Новости
Размер шрифта
А
А
А
Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Убийство лысого в подвале

Фестиваль танца «Рампа Москвы»

Международный фестиваль танца «Рампа Москвы» сегодня дает последний спектакль — «Терраклиниум». Но впечатлений уже хватает, причем протирка очков ширинкой или изображение телом фаллоса — не самые сильные.

Фестиваль проводится в седьмой раз по инициативе директора столичного балета «Москва» Николая Басина. И каждый раз директор получает нарекания критики. Нет, приглашать в столицу зарубежных гостей и самим давать по этому случаю премьеры — благородное дело. Но «Рампа Москвы» который год страдает от безденежья, поэтому часто собирает зарубежные творения по принципу «дешево и сердито». А к себе на постановки г-н Басин умудряется регулярно приглашать ну самых «никаких» хореографов.

В результате программа «Рампы Москвы» напоминает блошиный рынок: много ненужного тряпья, но если повезет, найдешь винтажную вещь.

На этот раз рыться пришлось основательно. Сначала балет «Москва» показал «Свадебку». Хореограф Лариса Александрова щедро снабдила артистов реквизитом — резиновые галоши, перчатки, марлевые повязки на лицах, фартуки и халаты с косынками. По сцене ездили решетчатые тележки. В них скопом валились и утрамбовывались тела танцующих, которые по ходу дела не только дрыгались, подвывая, но и освобождались от спецодежды. И все это под обрядовый плач музыки Стравинского. Зрители гадали, что перед ними – морг, завод с экологически вредным производством, антиутопия? Оказалось, что «Свадебка» — это сон невесты, которая по либретто должна «раствориться в женихе», а зрители должны понять, что галоши и тележки — метафора раздрая женской души. У невесты наступает «смерть иллюзий», она оплакивает «свой первый аборт», а в финале просыпается с голой грудью и скособоченной набок фатой.

Словенский «Фичо балет» был представлен универсальным гением Гораном Богдановски: он и автор идеи моноспектакля «Иван», и хореограф, и исполнитель. Раздетый до белых плавок, Иван причмокивал, как вурдалак, сопел и ухмылялся в зал, переступая с ноги на ногу. На персонаже были очки, что позволяет трактовать образ как метания интеллигента.

Да и выражение «втирать очки» обрело буквальность: исполнитель протер их собственной ширинкой, вызвав некоторое оживление в зале.

Появившийся после «Ивана» Туринский театр балета, казалось бы, мог вывести фестиваль на новый уровень: все-таки известная итальянская труппа. Но хореографу Маттео Леваджи, видимо, не хотелось, чтобы критика обвиняла его постановки в штампе средиземноморской экспрессивности. Он велел танцовщикам «надеть» каменные лица и роздал им стандартный набор типовых движений современного танца (такие балеты, словно сверстанные по учебникам, можно сочинять сотнями). Три миниатюры с разными названиями и разной музыкой были похожи, как клоны.

Украинский театр «Black o! range» устроил на сцене форменный детский сад. В балетике «Синдром параллельности» было все, что обещано названием. За параллельность отвечали натянутые ровными рядами веревки, за синдром — наивная концепция, по которой группа научных сотрудников с блокнотами в руках изучает то ли танцы во сне, то ли сны в танце. Одни танцуют под Земфиру, надрывающуюся про зверя-одиночку, небо Лондона и Тауэрский мост. Другие смотрят и сыплют сентенциями про «визуальную динамику» и «душевное проявление телесности». В основе постановки – мистический рассказ Маркеса. Может, украинцы сделали пародию?

Австрийская женская труппа Эдиты Браун точно пародий не делала, но насмешила публику изрядно. Ее «Luvos vol.2» — самый странный и самый оригинальный балет фестиваля. В нем плясали лежа. Под предлогом «спектакля о мире генетически модифицированных организмов» голые, лишь в крошечных стрингах, артистки полчаса катались на спинах и под рычание фонограммы затейливо дергали задранными в воздух пятками. C завистью думалось о том, какой здоровый позвоночник для этого надо иметь.

Потом Браун показала, как изобразить телом фаллос: надо упереться в пол шеей спиной к залу, задрать тело вверх и загнуть конечности внутрь, тогда седалище круто выпятится полукругами, и результат достигнут. А вот интересно, могли б девушки сплести ногами кукиш?

Всех переплюнул отечественный балет «Юдифь» хореографа Эдвальда Смирнова. Этому господину можно дать орден за безвкусицу. И дело не только в наспех натасканной из разных источников хореографии и в дурацких аляповатых костюмах кислотных цветов. Это ж надо умудриться погрузить действие в пошлую истерику, из библейской истории сделать кривляющуюся кашу из танцующих трупов (убиенный муж Юдифи), толстых шлюх (переодетые иудейки-патриотки?), громадных тупых мужиков с раскрашенными лицами и накладными мышцами (захватчики и Олоферн). Последнего героиня затаскивает в подвал, где и отрубает ему лысую голову. Тело без головы встает и исполняет сольный танец.

Жалко артистов, вынужденных исполнять эту ахинею.

Мы, наконец, разрыли кучу и добрались до вещи. Не будь Будапештского театра танца с четырьмя па-де-де, поставленными разными хореографами и объединенными в единое целое главой театра Белой Фолди, пожалуй, фельетон оказался б самым пригодным жанром для описания фестиваля. Но балет «Время» был так хорош, что искупил несуразность прочих показов. Захватывающая телесная интрига каждого дуэта сопровождалась видеорепродукциями любимой живописи хореографов: кого вдохновили растерзанные телеса Френсиса Бэкона, а кого – огромные женские фигуры Пикассо. Пластический спор унисона с диссонансом позволил «подставить» под один из бессюжетных номеров знаменитую речь Мартина Лютера Кинга – «У меня есть мечта».

Хорошему танцу ничто не чуждо. Даже борьба с расовой дискриминацией.

Реклама ... Рекламодатель: TECNO mobile Limited
Erid: 2RanynFDyWp