Размер шрифта
А
А
А
Новости
Размер шрифта
А
А
А
Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

«Цветет урюк под грохот дней...»

Выставка «Самаркандия» в «Галеев-галерее»

На выставке «Самаркандия» в московской «Галеев-галерее» предложен специфический взгляд на жемчужину Востока – взгляд художника-футуриста Виктора Уфимцева.

Не секрет, что русские художники всегда тяготели к Европе, к ее стилям и веяниям. Потому и интерес к культуре Востока у нас пробуждался посредством западной моды на ориентализм. Но, когда отдельные романтические натуры, увлеченные трендом, отправлялись в странствия по Кавказу или Средней Азии, они обнаруживали не красивую стилизацию, а реальность, которая мало походила на европейские представления. Одних эта реальность отпугивала, других завораживала.

Среди людей, влюбившихся в подлинный, а не выдуманный Восток, был и Виктор Уфимцев, «омский озорник», как называли его собратья-футуристы.

Тут необходимо отмотать хронику на несколько лет назад, в 1919 год, и сказать о том, что авангард тогда был отнюдь не только столичной забавой, уделом радикальной богемы Москвы и Петрограда. Из-за революции и гражданской войны эта художественная «зараза» вместе с ее носителями расползлась по всей территории бывшей Российской империи. По сей день специалисты оперируют понятиями авангарда тифлисского, бакинского, киевского, узбекского, омского. В последнем случае эстетическая революция произошла благодаря одному-единственному человеку – Давиду Бурлюку. Оказавшись на время в колчаковской столице, Бурлюк по обыкновению развил немыслимую активность, агитируя местную молодежь вступать в ряды создателей нового искусства. Устраиваемые им «вечера-грандиозары» производили фурор, и вскоре в Омске возникла довольно многочисленная футуристическая ячейка. К слову, именно из той омской «бучи, боевой, кипучей», ведет начало литературная карьера писателя Всеволода Иванова и поэта Леонида Мартынова.

Их соратником стал и юный художник Виктор Уфимцев, герой нынешней выставки.

Период «бури и натиска» продлился несколько лет, в которые вместились и выставки на заборах, и самодельные футуристические сборники, и поездки по сибирским рекам на агитационном пароходе «III Интернационал». А потом стало скучно и серо. Теперь-то понятно, что это взбаламученная революцией жизнь начинала постепенно втекать в казенное русло. Но молодым бунтарям казалось, будто лишь в Омске закручиваются гайки и внедряются бюрократические нормы, а где-то там, за горизонтом, есть сказочные страны с разлитой повсюду свободой творчества. И в 1923 году Виктор Уфимцев со своим другом Николаем Мамонтовым отправился в Туркестан – «туда, где жизнь, а не мещанское неподвижие, где нет безразличных флегматиков, а только клубки нервов, создающих новое футурство».

Это путешествие и лежит в основе экспозиции Уфимцева, поскольку значительную ее часть составляют акварельные листы из альбома «Кусок жизни» 1923–1924 годов. Свою бедовую, но счастливую жизнь в Самарканде художник отобразил в рисованном дневнике, где все события представлены в виде футуристических лубков.

Жанр, который использовался Маяковским для «Окон РОСТа», здесь употреблен исключительно в приватных целях.

Десятки забавных сюжетов рассказывают о похождениях персонажей (среди них и друг Уфимцева, художник Александр Николаев, более известный под псевдонимом Усто Мумин, и его сестра Галина – будущая жена автора альбома) в Самарканде и Бухаре. То, что издалека представлялось экзотикой и царством свободы, на поверку оказалось причудливой смесью азиатских обычаев с советской бытовухой. Конечно, бывали и творческие взлеты, и аншлаги на поэзоконцертах («В антрактах осаждали нашу уборную дамы, артисты, комсомольцы и партийные. Мы были буквально бенефициантами на несколько дней»), но проза жизни неумолимо вторгалась в романтические представления о Востоке.

И все же Уфимцев безнадежно влюбился в эти края и через несколько лет окончательно переселился на жительство в Узбекистан.

На выставке есть несколько работ из серии «Турксиб» – вещей совершенно иного рода, нежели футуристические комиксы в «Куске жизни». Это очень сильные и выразительные индустриальные пейзажи, за которые автору немало досталось от критиков. Выводы он сделал незамедлительно и до конца дней оставался правоверным соцреалистом.

Собственно, до недавних пор Уфимцева и знали прежде всего как автора эпохальных полотен о созидателях коммунистического будущего – совсем не такого, которое грезилось футуристам.

Но вот что любопытно: под конец жизни, на рубеже 1950–1960-х годов, он вдруг снова впал в авангардизм – втайне, конечно, практически для себя. Его поздние коллажи из газет и фотографий выглядят почти так же, как юношеские эксперименты. Видно, что-то крылось в душе три десятка лет, не давало покоя – вот и выплеснулось в итоге. Изобразительное завещание можно трактовать следующим образом: «А все-таки жаль, ведь все могло быть иначе...» Впрочем, на словах официозный художник Виктор Уфимцев никогда подобного не произносил. Только теперь, познакомившись с его архивом, начинаешь догадываться, о чем он тосковал.

Реклама ... Рекламодатель: TECNO mobile Limited
Erid: 2RanynFDyWp